а теперь собственную кузню имеет. На него десяток человек работает. Дом построил и в жены первую красавицу взял. Дай мне то, что я хочу, Захарий, и тебе больше не о чем будет мечтать. А замужеством твоих дочерей я лично займусь. Сам сватать пойду, если понадобится. Ты меня хорошо понял?

- Я вас понял, ваша светлость, - сказал Захарий непослушными губами. Он не верил происходящему. Ему все это снилось. – Когда приступать?

- Прямо сейчас, - сказал Само. - Иди в город, найди боярина Люта. Он все устроит.

Князь сел на кладку стены, что поднялась уже на высоту пояса. Мастера, что работали рядом, потревожить его не смели. А Самослав смотрел вдаль, туда, где на противоположном берегу суетился народ.

- Хороший сегодня день! Молнию Перуна мне в задницу! До чего же хороший день! – улыбнулся он в усы. – Неужели я теперь как нормальный человек бриться буду?

***

Большая горница княжьего терема была полна народу. Владыки рода лучан, чехов, седличей, хорватов, литомержичей и совсем уже крошечных племен с жадным любопытством смотрели на пол и потолок из деревянных досок, на диковинную печь, что уходила куда-то под крышу, на чистые, без единого пятнышка сажи стены. Не было в их родах такого дива. В избах они жили с земляным полом или в землянках, что топились по-черному, с непременной тухлой рыбой, висящей над очагом. Хотя… в последнее время с солью получше стало. Рыбу с душком больше по привычке ели, нежели от нужды. Есть в ней что-то этакое, пикантное…

А еще владыки смотрели на белую скатерть и тарелки, которые резво выставляли на стол пригожие служанки под руководством княгини. А на княгинины серьги с ожерельем уважаемые люди смотрели с еще большим интересом. Каждый из них прикидывал, сколько месяцев обычная весь на такое богатство безбедно прожить сможет. Получалось, долго. Когда в голове складывался верный ответ, владыки завистливо вздыхали и начинали разглядывать стол, давясь голодной слюной.

Розовое сало с чесноком, нарезанное тонкими прозрачными ломтиками было в диковинку большинству из присутствующих. Не докатились еще римские изыски до задунайской глухомани. Не меньший интерес вызывала и квашеная капуста. А уж хлеб из просеянной муки тончайшего помола никто из владык даже во сне не видал. Тут и там стояли плошки с соленой икрой – щучьей, осетровой и белужьей. Дичина и рыба, которыми был уставлен стол, были привычны. Только ее количество удивляло. Ломился стол от разнообразной снеди, показывая гостям, что аварский набег не слишком сильно сказался на благосостоянии хозяев. Каждому поднесли по серебряному кубку, и владыки вцепились в них, поглядывая на соседей ревнивым взглядом. А вдруг подарят? А вдруг у соседа кубок богаче? Тогда обида смертная!

В кубки полились меды и настойки, и пошли первые тосты. За гостеприимного хозяина, за домовитую хозяйку, за отважное княжье войско. Понемногу гул нарастал, развязывались языки, а князь мигнул жене, которая выставила на стол запечатанный кувшин с узким горлом.

- Отведайте, гости дорогие, моей настойки, - предложил князь. – На травах и ягодах. Но смотрите только, уж очень она крепкая. В голову бьет не хуже молота. И кубки, из которых пьете, примите в дар!

Владыки одобрительно зашумели, а в глотки полилось незнакомое пойло. Кто-то закашлялся, кто-то смог проглотить его и теперь сидел пунцовый, наливаясь свекольным цветом. А кто-то и вовсе выплюнул, опасаясь яда. Князь опрокинул кубок, крякнул довольно и захрустел квашеной капустой. Гости бросали на него удивленные взгляды, но никто ничего не сказал. Первая мысль, что пришла им в головы, была самой очевидной: отравил, гад ползучий. Но князь сидел довольный, румяный и даже слегка ослабил пояс.

- Капусткой закусите, почтенные! – участливо сказал он. – Капустка уж очень хороша! Жена сама делала.

Гости захрустели капустой, задумчиво прислушиваясь к приятному теплу, что понемногу растекалось по телу. Нет, не яд. Точно не яд. От яда не шумит в голове, и не льется невесомой волной такая легкая и приятная истома. С одного кубка так в голову ударило, словно полведра меда выпил.

- Не поняли мы ничего, - сказал владыка племени седличей. – Но понравилось. Повторить бы, князь.

- А и повторим, - хлопнул в ладоши князь, и служанка принесла ему новый кувшин. – Эта будет с тертым хреном. Сам делал! Пьем одним глотком и не забываем закусывать, почтенные! К этой настойке рекомендую соленые грузди с лучком.

Они повторили, а потом еще раз повторили. Версия об отравлении была с негодованием отвергнута, и кое-кто за столом уже затянул песню, позабыв о цели сегодняшнего визита.

- А скажи, князь Самослав, - снова выступил владыка седличей. – А правду ли говорят, что ты с обрами замирился?

- Правду, - кивнул Само, а шум за столом внезапно затих, словно кто-то отрезал его ножом. Все превратились в слух. – Они больше мои земли грабить не будут.

- А наши? – жадно вытянули шеи владыки. – А наши земли как?

- А это, почтенные, уже ваше дело, - развел руками Само. – Вы сами по себе, а мы сами по себе. К чему мне за вас кровь проливать? Так что, если они в поход за рабами пойдут, я их через свои земли пропущу. Мне неприятности ни к чему. Вон, за мораван вступился, так авары мне чуть город не сожгли.

- Так вступился же, - пытливо посмотрел на него владыка. – А за нас почему вступиться не хочешь?

- Так они мне клятву верности принесли, - пояснил Само. – А ты, владыка Горяй, готов мне клятву принести?

Повисло молчание. Хмель, что легкой вязкой пеленой накрыл головы почтенных вождей, понемногу рассеивался. Все знали, зачем они сюда приехали. И князь тоже это знал. И владыки тоже знали, что он об этом знает. Простые, как топор, лесовики, хотели получить побольше, а дать поменьше. Именно это и было написано на их лицах, слегка порозовевших от непривычной крепости выпитого. Владыки задумчиво шевелили бородами, в которых неопрятными прядями висела изысканная заграничная снедь – квашеная капуста. Оставаться один на один с озверевшими от страшного поражения аварами они просто боялись. А если продуманный новгородский князь их через свои земли пропустит, то конец малым племенам. Разорят набегами.

- Мы с вами, почтенные, не купцы, - пресек Само наивную попытку поторговаться. - У меня условия для всех едины. Все, кто сейчас в этой горнице сидит, станут жупанами в своих землях. Те