то, как невиновного человека в убийстве отца обвинили, а проныра-адвокат его спас. Эта речь в основу всех законов ляжет. Хочешь?

- Хочу! – вспыхнула счастьем Людмила.

Они сидели в спальне, прижавшись друг к другу, а Самослав крутил в руках свиток, переводя на словенский язык старинную чеканную латынь, которую уже почти никто не понимал. Только священники и те, кто успел закончить стремительно исчезающие в Галлии и Италии риторические школы. Он учил латынь с Григорием, и оттачивал свои навыки, читая старые свитки. Любимая жена сидела рядом, положив голову ему на плечо. Она, раскрыв рот, слушала, как ловкий адвокат не побоялся пойти против любимца самого всесильного Суллы, и доказал невиновность своего клиента. Она так и заснула, прижавшись к мужу. А он не мог понять, что же его гложет. Что-то во всем этом было неправильно, чего-то не хватало. Он долго ворочался, потому что не мог заснуть, и только ближе к полуночи сел рывком на кровати.

- Точно! Вот я осел! Бумага! Мне срочно нужна бумага! С этим папирусом скоро в трубу вылетим!

1 Капитулярий – постановление короля, приложение к варварским Правдам. Их издавали Меровинги, и потом Каролинги.

2 Аллод – земельное владение в безусловной частной собственности. Аналог древнерусской вотчины.

Глава 16

В то же время. Месяц Листопад. Паннонская степь, правобережье Дуная.

Добрята скакал на коне, выплевывая в мишень стрелу за стрелой. Месяцы, что он провел в кочевье, не прошли даром. Малая толика таланта и совершено нечеловеческая работоспособность творили чудеса. Старики удивленно качали головами. Они не понимали, зачем от зари до зари скакать на лошади, стрелять из лука и бросать чудные ножи с дырками в рукояти, когда можно просто пасти баранов и смотреть на небо. Собственно, именно так степь и жила сотнями поколений. Но на мальчишку поглядывали одобрительно, ставя в пример бестолковым внукам.

В прибрежные кочевья зачастили купцы и, внезапно выяснилось, что торговать тоже вполне неплохо. Особенно, когда не имеешь сил взять нужное тебе силой. На развалинах Виндобоны образовался рынок, там стал селиться торговый люд из местных словен, и понемногу это место начало оживать. На запад и север пошли бараны и кони, повезли купцы в Новгород тюки шерсти, которую стричь еще не умели, а просто выщипывали. А в степь пошли бусы, заколки, хорошие ножи, котлы, платки, ткани, зерно, вино из далекой Галлии… И, конечно же, соль по сходной цене.

Воины племени кочагир, те, что носили тяжелый доспех, ушли за Дунай, где учили ненавистных полукровок биться в конном строю. Ненавидеть их стало теперь куда сложнее, потому что князь сплел мораван и всадников родственными связями, переженив сотню воинов на девчонках из степных родов, и сам отдал за них калым. Солью, конечно же. С женихами в аварских племенах севера, по понятным причинам, было совсем туго. Кое-кто и второй женой пошел за Дунай, ведь приказ словенского хана обсуждению не подлежал. Сотня свадеб, и ни одной меньше. Держать такое в тайне будет крайне сложно, и то, что об этом узнает каган, стало просто вопросом времени. И старейшины рода кочагир внезапно поняли, что пути назад у них нет. Не смогут они повернуть коней в другую сторону, потому что совершили явную измену. Висеть их шкурам на ветру около дворца Величайшего, если попадут они ему в руки. И потому старый Онур с тоской ждал приезда нового тудуна, который должен был пригнать свои стада в эти земли со дня на день. Нужно максимально продлить тот срок, на протяжении которого наместник будет оставаться в благостном неведении относительно того, что творится у него под самым носом.

Остатки племени забендер, которых полукровки извели почти под корень, вольются в род пришельцев на правах младших родственников. На их пастбища и придет род тудуна, что происходил из высшей знати народа уар. Степь бескрайня, а потому слухи по ней могли идти очень медленно, если живущие в ней не хотели, чтобы кто-то узнал лишнее. И напротив, они могли идти быстро, со скоростью скачущего коня, если это кому-то было нужно. Сейчас слухи не шли вовсе, и племя кочагир, которому отошла полоса земли вдоль Дуная, просто восстанавливало силы после того опустошения, что пережило этим летом. Кочагиры ослабли, нужны были годы, чтобы мальчишки подросли и сели на коня. В соседних племенах ситуация была не лучше.

Новый тудун, носивший имя Эрнак, прискакал неожиданно. Его сопровождал десяток знатных всадников с удлиненными черепами, что посматривали на небогатый род свысока. Люди уар не надели доспех, им нечего бояться в собственных землях. Они носили разноцветные рубахи из ромейской добычи и цветные плащи, вызвавшие любопытство и зависть небогатых кочагиров. Рукояти мечей были украшены серебром и золотом, а на шеях висели толстые цепи, снятые с убитых ромеев. Упряжь рослых коней тоже была украшена серебряными бляхами, чего тут, в словенском пограничье, отродясь не водилось. Не было тут столько серебра.

- Приветствую тебя, мой хан! – с достоинством поклонился Онур. – Окажи мне честь, раздели со мной трапезу.

Эрнак милостиво кивнул и прошел в юрту, поглядывая на ее убранство с легкой брезгливостью. И этот человек хотел стать тудуном вместо него. Это же просто смешно!

- Легка ли была твоя дорога? – начал разговор Онур, соблюдая вежливые обороты, принятые в степи. – Не сбил ли копыто твой жеребец?

- Слава духам предкам, дорога была легка, - ответил тудун, отпив из чаши кумыс. – Все ли здоровы в твоем роду, почтенный Онур. Здоров ли скот?

- Мой род потерял много всадников в последнем походе, мой хан, - с каменным лицом ответил Онур. – Да ты и сам об этом знаешь. Много родичей погибло после набегов мораван. Много коней и баранов увели за Дунай. Нам нечем хвалиться. Боги отвернулись от нас.

- Я отомщу за твоих сыновей, - важно кивнул тудун. – Мы зальем кровью непокорные земли.

- Пусть сам Кок Тенгри(1) поможет тебе, отважный хан, - не меняясь в лице, ответил Онур. – Ты победишь их, в этом нет сомнений. Я слышал, ты прославленный воин. Степь полна песен о твоих подвигах.

- Да! – раздулся от гордости тудун. – Я дважды ходил на ромеев, а в юности бил германцев в южных Альпах. Я покажу