– Матвей, перестань, – Катя взяла его руки в свои. – Я жива и, видишь, даже красива, как никогда, – попыталась она шутить.

– Почему ты мне ничего не рассказала раньше? Ты могла…

– Нет, не могла! Ты любил другую, Матвей! Пойдем отсюда, – Катя встала и потянула его за рукав. Он отрицательно помотал головой.

– Останешься здесь? – Катя понимающе на него посмотрела. – Прощай! Навряд ли мы еще увидимся.

Роговцев смотрел на ее прямую спину. Как только она вышла из зала, кивком подозвал официантку.

– Водки. Много, – попросил он подошедшую девушку.

– А я вас узнала, – тихо сказала та. – Вы были здесь в день убийства фотографа. И эта дама тоже. Она сидела как раз за этим столиком. И ничего не пила. Только смотрела на него. Долго смотрела.

Матвей ничего не ответил. Какая теперь разница, была Катя в этом кафе в тот день или нет? Она точно не трогала Курлина. Он верил ей. Курлин был сволочью, так что желающих разделаться с ним, возможно, было не так уж и мало. Это дело Беркутова, он все равно размотает его до конца. А ему, Матвею Роговцеву, теперь нужно как-то жить с памятью о не родившемся ребенке, с Катиной болью, со своей виной за эту боль.

Водки все время не хватало. Он заказывал еще и еще, падая на стол, засыпая и требуя опять принести графин. Он уже сидел не в зале, а, как потом оказалось, в комнате охранника, узнавшего в нем того журналиста, который писал о них, бывших афганцах. «Что такое могла рассказать ему эта баба, что такой мужик напился в нуль? – задавал тот себе вопрос, глядя на седой затылок забывшегося в коротком сне Роговцева. Все же сволочи они, эти бабы!» – решил он. Тогда, в прошлом, его не дождалась с войны жена, уехав с благополучным штатским в теплый Крым.

И все оказалось напрасно. Оперативник, сопровождавший всю эту веселую компанию, сделал все что мог. А что он мог? Он лично грузил подарки в микроавтобус, он точно знал, что на дачу поехали только те, кто был в офисе. Дежуривший на даче второй оперативник сразу же составил список тех, кто ждал приезда хозяина с гостями, весело проводя время во дворе рядом с мангалом, на котором жарилось мясо. К моменту встречи обе части компании были уже тепленькими и в хорошем настроении. Оба оперативника совершили лишь одну ошибку. Они не сосчитали количество красивых коробок и свертков, подарков от друзей и родных. Вот так просто, в суматохе и совершилось убийство.

Беркутов, войдя в дом, первым делом поискал глазами Зотова.

– Здравствуй, Егор! – Зотов подошел откуда-то справа.

– Кто? – Беркутов кивнул в ту сторону, где виднелась голубая форма врачей «Скорой помощи».

– Петр Кислов и его брат Николай. Они стояли рядом. Ирина, жена Петра, серьезно ранена. Елена Кислова, жена Николая, почти в порядке, у нее шок. Ушибы и порезы у многих. Твои задержали всех, кто в тот момент находился на территории дачи.

– Я знаю. Коротков! – позвал Беркутов оперативника.

– Я здесь, – Василий Коротков, молодой крепыш двадцати семи лет, подошел ближе к начальнику.

– Рассказывай, Коротков. Подробно.

– Я сидел на дальнем конце стола…

– Давай с самого начала. Сколько человек было на даче, когда ты прибыл?

– Одиннадцать. Хозяйка дома Ирина Кислова, брат ее мужа Николай с женой Еленой, Арина Судняк…

– Кто-кто?! – Беркутов вопросительно посмотрел на Зотова.

– Арина живет здесь уже несколько дней. Она прячется от мужа, – Зотов проговорил это быстро, словно боясь, что Беркутов может его прервать.

– У Кисловых? Она что, подруга хозяйки?

– Честно говоря, не знаю. Для меня эта встреча была полной неожиданностью, – у Зотова невольно потеплел взгляд.

– Хорошо, разберемся. Дальше, Коротков.

– Сын Кисловых Иван с подругой, дочь Кисловых Мария, муж и жена Строковы, они друзья Кисловых-старших еще со студенческой скамьи.

– Все?

– Вано и Георгий Сванидзе. Они живут в сторожке. Строители с соседнего участка.

– Почему живут здесь?

– У них там вагончик сгорел, Ирина Львовна их к себе пожить пустила. Документы у них в порядке, я проверял.

– Где Миронов?

– Я здесь, Егор Иванович.

– Что было на заводе?

– В конференц-зале небольшой фуршет и вручение подарков. Из посторонних – только Леонов из городской администрации. Остальные – заводские.

– Ты сам складывал подарки в «Газель»?

– Я и заводской охранник. Все, что вынесли из зала.

– Сколько?

– Восемь коробок разного размера. Я поехал в микроавтобусе, Кислов с директором, – он кивнул на Зотова, – в машине. Остальные сели еще в один микроавтобус.

– Кто?

– Вот, – Миронов протянул список. Беркутов пробежал его глазами.

– Выгружал подарки тоже ты?

– Мне помогал Вано Сванидзе. Мы относили коробки в дом и складывали на стол рядом с окном.

– Сосчитали потом? – спросил Беркутов, заранее зная ответ.

– Нет. Виноват.

– Это ты у них прощения проси, – мрачно кивнул Беркутов в сторону стола. – Коротков, продолжай.

– Первым тост говорил брат хозяина Николай. Сказал смешно, подарок отдал в руки Петру Ильичу. Там было тоже что-то забавное, игрушка вроде бы. Но, кроме нее, еще что-то в маленькой коробке. Больше никто к коробкам не прикасался.

– Как же тогда в руках Кислова оказалась упаковка с начинкой?

– Это уже во время перекура. Петр Ильич с женой подошли к столу с подарками и стали их распаковывать. С ними рядом стоял и Николай Ильич. Потом раздался взрыв. У Кисловых там вместо лиц… У Ирины Львовны, она стояла чуть в стороне, ранение в голову, а Елена Сергеевна, она в тот момент только приближалась к ним, упала, что-то с рукой, и она в шоке.

– Понятно. Алексей, можешь что добавить?

– Я вообще ничего не видел. Меня за столом не было.

– Не понял…

– Я отлеживался в маленькой комнате рядом с кухней. Так получилось, не нужно было пить на заводе. Короче, вышел я оттуда, только услышав взрыв.

– Где Арина Судняк?

– Она в комнате наверху, – Зотов показал глазами на лестницу, ведущую на второй этаж, и замер. Арина, обхватив голову руками, сидела на ступеньках. Зотов рванул к ней, не обращая внимания на окрик Беркутова.

– Ариша, что?! Больно где? – спрашивал он, бестолково ощупывая ее руки и пытаясь заглянуть в лицо.

– Все в порядке, со мной все в порядке, – она подняла на него заплаканные глаза. – Они все мертвы, да? Это он, я знаю. Это Игорь. Он нашел меня. Это я виновата. А Лена? Где Лена?