Фиса покраснела.

— Есть бутики, вы про них не знаете, приличная женщина туда не заглянет… Гадость! Такое там на полках! Я чуть со стыда не сгорела. Не спрашивайте, не скажу, чем там торгуют. Вот у них любой костюм есть в наличии: медсестры, горничной, пионерки. И размеры все. Привезла покупку домой и с той поры валерьянку пью. До сих пор корежит: а ну как кто из знакомых или соседей видел меня у прилавка со стыдом? Зое Игнатьевне хорошо приказы раздавать, а выполнять их мне.

— Секс-шоп, — догадалась я.

— Тьфу! — вздрогнула Анфиса. — Ходила у них, как в музее. Ой! Давайте сначала! Забыла крендель сделать.

— Крендель? — повторила я. — Благовоспитанная домработница встречает хозяйку хлебом-солью?

— Не-а, его ногами надо выделывать и руками юбку держать, — вздохнула Фиса. — Долго тренировалась, но никак равновесие не удержу, на бок заваливаюсь, спина деревенеет, живот выпирает.

— Имеешь в виду книксен? — предположила я.

— Верно поняли, — кивнула Анфиса. — Ну, давайте, еще разок вопритесь снаружи.

— Нет, обойдемся без кренделей, — отказалась я и опять на цыпочках покралась к лестнице.

Сзади раздалось сопение, топот, мимо меня с грацией пожилого бегемота промчалась Анфиса, встала на пороге столовой и заорала:

— Ваши высочества! Дозвольте объявить о приезде мадемуазели Дарии Васильевой.

Я уронила тапочки. Все, придется присоединиться к веселой компании.

— Дорогая, мы рады вас видеть, — тоном вдовствующей королевы произнесла Зоя Игнатьевна, — присаживайтесь к столу.

Похоже, ректор уже чувствует себя в Ложкине хозяйкой, и мне это совсем не понравилось.

— Добрый вечер, доченька, — заискрился улыбкой Петр Андреевич. — Скажи, правда ведь, что каждая женщина должна выйти замуж?

— М-м-м, не уверена, — пробормотала я. — Есть дамы, которым лучше на свободе.

«Папенька» потянулся за куском пирога.

— Неправильная позиция. В корне неверная. Любая девушка, отказывающая мужчине во взаимности, должна помнить: в тот момент, когда она упускает шанс стать счастливой женой, где-то рождается котенок, с которым эта излишне свободолюбивая особа проведет свою одинокую жизнь. Самостоятельность вредит слабому полу.

— Русская баба по сути мужик, — высказался Гарик, — в горящую квартиру вопрется и лошадь бешеную остановит.

— Что там один жеребец? — засмеялся Петр Андреевич. — Кое-кому из красавиц удается, повернув руль, затормозить на МКАДе не один десяток машин. А это сколько лошадей? Доченька, догадываешься, к чему я разговор о браке завел?

Я прикинулась дурочкой.

— Просто хорошая тема для светской беседы.

— Мама и Петр Андреевич подали сегодня заявление в загс, — сообщила Лори.

Я изобразила радость.

— О! Поздравляю! Когда свадьба?

— Одновременно с… — завел «папенька», но невеста живо его остановила.

— Мы еще с Дашенькой побеседуем на эту тему. А где Феликс?

— На семинаре, — ответила я, — вернется поздно.

— Анфиса, где Дашин чай? — возмутилась Зоя Игнатьевна.

— Спешу, ваше высочество, — донеслось из кухни, — тащу, как положено, подаю красиво.

Я обернулась и увидела Фису, вплывающую в дверь. В руках она держала круглый поднос, на нем высился фарфоровый чайник, а также стояли чашка и нечто, прикрытое белой льняной салфеткой.

— Зачем взяла парадную посуду? — вырвалось у меня. — Нет нужды сегодня вытаскивать сервиз на двадцать четыре персоны, им пользуются, только когда приходит большое количество гостей.

— Хозяйка велела брать хорошие тарелки, а не затрапез обдерганный, — выдала Анфиса.

К моим щекам прилила кровь. Я понимаю, что бесполезно воспитывать тех, с кем живешь под одной крышей, человека не переделаешь, а ты испортишь кучу нервов. Но это уж слишком, надо тактично дать понять бабке Феликса, что она находится в Ложкине на правах гостьи. Но не делать же старухе замечание в присутствии Игоря, Лори, «папеньки» и Анфисы?

— Хорошо обученная горничная подает чай молча, — процедила Зоя Игнатьевна. — Вы плохо изучили данную вам литературу. Книга написана простым доступным языком, я удивлена, что вы не разобрались в тексте.

— Все заучила, — принялась оправдываться Фиса. — Но Даша спросила — я ответила.

Зоя Игнатьевна закатила глаза.

— Щаз, щаз! — засуетилась домработница. — Заново войду.

Фиса попятилась в кухню, затем вырулила в столовую, двинулась ко мне и замерла на полпути, воскликнув:

— Ой, крендель!

— С корицей? Обожаю их! — обрадовался Гарик. — Мамуля, ты велела испечь завитушки?

— Нет, дорогой, но, если хочешь, их сейчас испекут, — нежно прокурлыкала старуха.

— Крендель… — забормотала Анфиса, — крендель… нога вперед…

Домработница взяла поднос в одну руку, второй приподняла юбку, вывернула правую ступну, левую отставила в сторону и начала приседать, бубня себе под нос.

— Делаем медленно, подбородок вверх, спина прямая, улыбаться нельзя, лицо серьезное… ниже… еще ниже…

— Дорогая, у тебя получился образцовый книксен, — поспешила я похвалить Анфису, — остановись.

— Не-а, — возразила она, — колено должно коснуться пола. Сейчас, осталось чуть-чуть… Вы нетерпеливая, мешаете правильной подаче вечернего успокаивающего напитка.

Из коридора донеслось сопение, в столовую вбежали мопсихи, которые до этого гуляли по саду. Увидев хозяйку, Роза и Киса со всех лап кинулись ко мне. Я нагнулась, погладила собак и услышала громкое цоканье когтей по паркету и радостный лай. В столовую вихрем ворвалась Мафи. У нее крепко сбитое, напоминающее бочонок тело, стройные лапы, длинный нос и улыбка от одного лопушистого уха до другого. Псина всегда пребывает в прекрасном настроении, энергии у нее на троих скакунов, и нюх ей достался не от папы мопса, а от матери — охотничьей собаки породы бигль. В отличие от Розы с Кисой Мафуся мигом учуяла, что у Анфисы на подносе нечто вкусное, и стала прыгать, пытаясь раздобыть лакомство. Пагль всегда действует по принципу: сначала съем, а уж потом разберусь, что проглотила.

— Фу! — заорал Гарик. — Сидеть!

Ага, с таким же успехом можно попросить пагля спеть партию Ивана Сусанина из бессмертной оперы Михаила Глинки «Жизнь за царя».

Мафи присела, оттолкнулась задними лапами, как на пружинах взвилась вверх, и в эту секунду в столовую медленно и печально прошествовала Афина, на спине которой восседала парочка закадычных друзей: кот Фолодя и ворон Гектор. Умная птица и хитрый представитель семейства кошачьих давно сообразили: дом и сад велики, все лапы истопчешь и крылья устанут, пока из чулана или беседки до кухни доберешься, намного удобнее использовать в качестве трамвая безотказную Афину. Ворон (не путайте с вороной!) умеет разговаривать, а еще он мастер копировать чужие голоса. Например, Гектор, прикидываясь мной, зовет Афину, наивная собака думает, что ее зову я, и спешит к хозяйке. Птица садится псине на голову и приказывает идти, куда ему надо, а по дороге на «трамвай» вспрыгивает кот.