Я покачала головой и представила мой бедный маленький разбитый «мини-купер». И почему я даже не вспоминала про него?

– Кажется, мою машину уже не починить. К тому же еще неизвестно, какие там могут быть повреждения под ней.

Мама похлопала меня по ноге:

– Это всего лишь машина, дорогая. Ты, Кэти и Ватсон живы. Это все, что имеет значение.

– Конечно.

Я постаралась больше не думать о машине. Я любила свою малышку, и каким-то чудесным образом она сохранила нам троим жизни.

Мы сидели в машине, и за несколько минут я рассказала им, что произошло. Я едва начала, а по маминым щекам уже потекли слезы.

Барри не плакал, но было видно, как он потрясен.

– Фред, должно быть, это сделал какой-то сумасшедший. – Он посмотрел на меня тяжелым взглядом.

Я не привыкла к такому серьезному Барри. Это совершенно выбило меня из колеи.

– Ну конечно же, по-другому и не скажешь. – Мама медленно гладила меня по руке. Не знаю, замечала ли она сама это движение. Возможно, подсознательно она проверяла, нет ли на мне ран. – Он уже убил Сэмми и стрелял в Кэти. Никаких сомнений не может быть, этот человек съехал с катушек.

Барри не отводил взгляд:

– Мне кажется, ты немного недооцениваешь его, дорогая. Я не сомневаюсь в твоих способностях, но у этого человека есть какая-то определенная цель.

– Теперь мы знаем, с чего начать. Это поможет.

Я кратко пересказала им историю Кэти. Им не нужны были подробности. Мама ясно вспомнила их дело из разговоров с папой, а Барри, как и вся страна, два десятка лет назад следил за новыми преступлениями по телевизору.

Мама и Барри переглянулись, а затем мама обратилась ко мне:

– Все намного хуже, чем я думала. Преступник, должно быть, и правда какой-то сумасшедший. Зачем кому-то понадобилась Кэти? Я понимаю, что у пострадавших были семьи, но Кэти была тогда совсем маленькой. Зачем убивать ее? Она же ничего не сделала. И почему теперь?

– Без понятия. Но теперь мы наконец-то знаем, почему все это происходит. Это должно помочь. Только подумать, я столько времени потратила, подозревая Карлу и Марка Грина. Я была так далека от правды.

– Ну что ж, кто бы мог подумать? – вздохнула мама. – Но мне даже жаль, что это оказалась не Карла и не Марк. Мне они кажутся такими ужасными.

Я была согласна с мамой, но затем вспомнила тираду Карлы в «Милом корги». Вдруг я осознала, как долго мы уже сидим на парковке. Было уже почти восемь часов вечера.

– Мне нужно в больницу. Меня осмотрят, и к тому же я не хочу надолго оставлять Кэти одну. С ней сейчас Лео, но мне тоже нужно поддержать ее.

Барри аккуратно чмокнул меня в щеку, дотронувшись губами до неповрежденной кожи. Затем перебрался обратно за руль. Когда он сдавал назад, «фольксваген» заглох. Фургон выглядел как бельмо на глазу: горохово-зеленый и белый снаружи, сбоку – фреска с цветами психоделических оттенков. К тому же фургон отчаянно нуждался в ремонте. У них с мамой еще был пикап, но они оба были очень сентиментальны по поводу этого фургона. Барри поколдовал с машиной, и меньше чем через минуту мы уже ехали в больницу.

Я озвучила мысль, которая начала подъедать меня еще в ветеринарной клинике. Однако она была слишком сумасшедшей, чтобы иметь какой-либо смысл. Слишком безумной, чтобы даже озвучить ее.

– Как ты думаешь, Регина и Пенелопа Гарбл могут быть как-то причастны к этому?

Мама замерла:

– Ты имеешь в виду, что они охотятся на тебя, а не на Кэти? Что все это время ты была их истинной целью?

Я покачала головой:

– Нет. Я так не думаю, это нелогично. Просто странно, что они появились как раз в тот момент, когда все это началось. Хотят забрать у меня магазин, в то время как жизнь Кэти в опасности. Очень странное совпадение. Может, они как-то связаны с одной из жертв Убийц Милосердия.

– Это ты устроила набег на мою миску с конфетами, Уинифред? – Барри подмигнул мне в зеркало заднего вида. К нему возвращалось чувство юмора. Несмотря на то что мама не одобряла его радости от подобной еды, в гараже у него стояла целая банка печенья с каннабисом.

– Вряд ли. – Я засмеялась и поморщилась.

Мама ахнула и крепче сжала мою руку:

– Все хорошо?

– Да. Немного болят ребра, и все. Наверно, от ремня.

Кажется, прилив адреналина заканчивался. Хорошо, что мы поехали в больницу, и не только ради Кэти.

Я посмотрела на Барри:

– Ты прав. Это глупая идея.

– Не переживай по поводу сестер Гарбл. Они не получат твой магазин, и я готов поспорить, что они также не будут твоими соседями. Близнецы Ноа и Джон надеются на эти места. И мне определенно нравится, что у моих детей будет три уютных магазинчика в одном месте.

От его слов мое сердце растаяло. Барри считает меня своим ребенком. Я тут же заскучала по папе.

– Не была бы так уверена. Они были довольно настойчивы вчера на похоронах, их не переубедить.

Барри хмыкнул и слегка ударил ладонью по рулю:

– Не бери их в голову. Не думаю, что мне нужно заходить слишком далеко. Я сделаю им предложение, от которого они не смогут отказаться. Я хотел те магазины, когда ими владели еще Агата и Луиза, но я никак не мог уговорить Агату.

И снова я вспомнила, как сильно Сьюзан ненавидела мою семью. Ее обвинения в богатстве Барри и о том, как он унижает людей. Я не верила, что он мог поступать так специально, но было нетрудно догадаться – особенно с его футболками, штанами для йоги и тем, что он ездит на практически развалюхе, которой уже больше сорока лет, – что у этого мужчины нет лишней копеечки за душой.

Мое отношение к Сьюзан стало меняться за последние пару дней.

– А ты не думал продать Марку помещение, в котором у него сейчас магазин с фокусами? Ты бы сделал его по-настоящему счастливым.

– Дорогая, если я продам Марку помещение, банк заберет его в течение года. – Он быстро взглянул на меня в зеркало заднего вида. – Что-то мне подсказывает, что ты наслушалась россказней его сестры?

– Что ты имеешь в виду? Как это банк заберет его?

Они с мамой переглянулись, Барри кивнул и продолжил следить за дорогой.

Мама похлопала меня по колену:

– Милая, у Марка Грина задолженность по арендной плате примерно на четыре с половиной года. Его магазин приносит ему