Она и сама поняла, что ее вопрос прозвучал глупо. Но не смутилась, еще шире улыбнулась, оголив перламутр здоровых зубов.

– Да, – буркнул он, усаживаясь за руль.

Закрыл дверцу, завел мотор, но, коснувшись ногой педали «газа», чуть не взвыл от боли.

Он не проехал и пяти метров, остановился. Татьяна подошла к нему; глянув на его страдальческую гримасу, сама открыла дверцу.

– Что с тобой?

– Нога...

– Хочешь, я отвезу тебя?

Гарик посмотрел на нее из-под удивленно приподнятых бровей.

– Я умею.

«А почему бы и нет?» – подумал он. Если Марина остается с каким-то Кириллом, то почему он не имеет права увезти с собой Татьяну?... Если вдруг Марина питает к нему хоть какие-то чувства, то ревность всколыхнет их.

– Попробуй.

Он перебрался на пассажирское сиденье, но Татьяна не спешила сесть в машину.

– Я сейчас...

Она сбегала к костру, минут через пять вернулась с рюкзаком, аккуратно уложила его на переднее сиденье. Все это время Гарик посматривал назад, в сторону, где осталась Марина. Но ее не было... «Дрянь».

Татьяна рывком стронула машину с места. «Девятка» легонько дернулась, когда она переключилась на вторую скорость. Но переход на третью прошел гладко. Машина пошла ровно. Было видно, что вождение Татьяне дается с трудом: излишняя сосредоточенность, вытянутая вперед, поближе к лобовому стеклу, голова...

– Ездить где научилась? – полюбопытствовал он.

– У отца «семерка», учил ездить. И на права собираюсь сдавать.

– Умница.

– Знаю, – быстро глянув на него, кокетливо улыбнулась Татьяна.

– Со мной зачем поехала?

– Плохо тебе. С Кириллом дрался?

– И не только. Там еще двое. Были.

– А-а, Дима и Вадим. Его друзья...

– Аж неудобно как-то, – пренебрежительно усмехнулся Гарик. – Прямо избиение младенцев какое-то...

– Хочешь сказать, что ты их, а не они тебя...

– По-другому и быть не могло.

– Марина говорила, что ты зверь...

– Что? – всколыхнулся Гарик.

– То есть в хорошем смысле зверь, – спохватившись, уточнила Татьяна. – То есть я в хорошем смысле... А она...

– Что она?

– Она в плохом... Боится она тебя. И с парнями боится дружить, опять же из-за тебя. И Кирилла отговаривала...

– От чего?

– Любовь у них... А она боялась, что ты узнаешь об этом... А Кирилл сказал, что все равно. У него брат крутой. Да и сам он карате занимается, говорят, что черный пояс...

– Пусть он повесится на этом поясе... Что ты там про любовь говорила? – не в состоянии разжать челюсти, сквозь зубы спросил Гарик.

– Любовь у них, говорю...

– Хочешь сказать, что Марина любит этого?...

– Любит. И это я тебе точно говорю... Да ты и сам все видел.

– Что «ты видел»?

– Ну, как они с Криллом, это...

– Не было ничего.

– Ну, может, ты не видел...

– Хватит!

Гарик топнул ногой, и снова боль выстрелила в голову. Едва сдерживая вопль, он крепко зажмурил глаза.

– Что с тобой?

Татьяна остановила машину, испуганно уставилась на него.

– Нога... Подвернул...

– У меня отец в травме работает, он умеет вправлять...

Недолго думая, она вышла из машины, открыла дверцу с его стороны, взяла его за ногу, развернула на себя. Задрала штанину, сняла кроссовку, за ней носок.

– Ой! Что это? – ужаснулась она, глядя на его исполосованную шрамами ступню и лодыжку.

– Эхо войны...

– Тебе в больницу надо. Отец сейчас на дежурстве. Поехали!

Она не предлагала ему ехать в травму, она требовала от него повиновения. К тому же бразды правления были в ее руках...

* * *

Даниил Авдеевич больше походил на палача-костолома, нежели на врача-костоправа. Крепкая голова, тесаное лицо, короткая могучая шея, борцовские плечи, мощные руки с толстыми и сильными, но мягкими пальцами. Он ощупывал ногу, а сам как будто смотрел на какой-то невидимый экран перед глазами, будто видел там рентгеновский снимок.

– Кости вроде целы. А вывих...

Неожиданно резко он дернул ступню, Гарик закусил губу, чтобы сдержать стон. И тут же облегченно вздохнул: боль отступила.

– Что с ногой было? – спросил травматолог.

– Транспортная мина, под машиной сработала...

– Удачно склеили.

– Да вроде.

– Как же в армию тебя взяли, если плоскостопие у тебя?

– Вы и это увидели?

– Ну ты, парень, даешь. У меня двадцать лет практики... Обувь у тебя дорогая...

Даниил Авдеевич взял кроссовку, осмотрел ее снаружи, изнутри.

– А толку нет... Ногу где лечили?

– В госпитале, в Москве.

– Видно, что светила работали. А почему ортопедические стельки не прописали?

– Не знаю. А надо?

– Он еще и спрашивает... После праздников к ортопеду нашему на прием запишись. Он скажет, что делать. Не ходить, летать будешь...

Гарик лишь горько усмехнулся в ответ. Ему и без стелек неплохо, и с ними, но без Марины он точно летать не будет...

– И с лицом у тебя что-то неважно... Мина? – усмехнулся врач.

– Да, гражданского действия, – хмыкнул Гарик.

– Подрался?

– Что-то в этом роде.

– Из-за Татьяны? – с подозрением и в то же время с отцовской дотошностью спросил Даниил Авдеевич.

– Нет.

– У тебя с ней что?

– Ничего.

– Смотри у меня! – нахмурился врач. – Я тебе ноги обратно повыдергаю, если обидишь девчонку. Ты меня понял?

Гарик выдержал его взгляд, но ни слова не сказал в ответ. И Даниил Авдеевич молча обработал его раны на лице.

Татьяна ждала его в коридоре. Поднялась, нежно улыбнулась, неловко сцепив опущенные руки.

– Ну как?

– Нормально.

Он сел в машину на свое законное место, Татьяна устроилась рядом.

– Погода какая! – весело сказала она. – Весна, солнце, душа поет...

– А моя рыдает, – перебил ее Гарик.

– Из-за Маринки?

– Не важно... Тебе со мной скучно, тебе к своим надо. Поехали, я тебя обратно отвезу...