вскарабкался Фиодор. Ради возможности самому послушать разговор, кот даже передвинул время собственного ужина. Уминая овощное рагу с отварной рыбой, я внутренне ликовала - это последняя постная трапеза перед Рождеством! Ну не создана я для умерщвления плоти! Тем более, с моей фигурой, где телосложение является скорей уж теловычитанием.

Дорогой жених кривился лицом, то ли от вида овощей, то ли от тяжкой необходимости начинать разговор. Я ему задачу облегчать не собиралась. Хоть и оскорбили тогда не меня, но все равно, мне было обидно за ту Лизу, как за сестру. Мало того, что одноклассницы ее явно травили, так и этот хмырь, совсем не подумав о такте, при посторонних все высказал. Тут точно травиться можно побежать, тем более барышне из позапрошлого века. Я, конечно, сразу бы с разворота в фейс этому "джентльмену" засветила, а Лиза не могла позволить себе такое скандализованное поведение. Ну, ничего, я уже все продумала, тебе, дружочек, небо с овчинку покажется! Поэтому я сидела за столом, молча ужиная. Уже потом, когда подали чай с постными сочнями, между делом заметила.

-Мы нынче не едем в храм на всенощную, у нас своей церкви нет, имеется часовенка только, а сама церковь аж через две деревни. Да и мороз изрядный сегодня, поморозим лошадей. Вот утром и поедем в Михайловку, к отцу Василию. Утренняя служба короче, чем всенощная, управимся быстро.

Шереметов вскинулся, заговорил, радуясь, что я первая прервала молчание.

-Дорогая Елизавета Ивановна! Мне очень необходимо поговорить с вами по очень важному делу!

Я про себя хмыкнула - созрел для разговора! - но внешне невозмутимо встала и пригласила его пройти в гостиную. Там устроилась в кресле и приготовилась внимательно слушать Сергея Николаевича. Он, слегка смущаясь и чувствуя неловкость, начал.

-Вы, конечно же, знаете, что рано или поздно, мы должны пожениться. Я предлагаю сделать это сейчас. Приехал к вам я по просьбе батюшки, он хотел убедиться, что у вас все хорошо, не нуждаетесь ли вы в помощи или защите. И вот, приехав, вижу, что вас пытаются заставить выйти замуж! И я понял, что вам нужна защита моего имени! Иначе эти попытки продолжаться. А так, вы - замужняя дама, и не может быть к вам никаких претензий. Уверяю вас, это самый лучший выход из этой ситуации.

Ага, конечно! Только вот о своей необходимости в браке что-то милок, умолчал. Внимательно разглядывая собеседника, что заставило его поежиться, я холодно поинтересовалась.

-Скажите, Сергей Николаевич, как вы видите наш брак?

Шереметов замялся, но ответил.

-После венчания я вас покину, мне ещё предстоит отслужить два года, так что смысла вам ехать, со мной в Петербург нет. Да и сидеть в Подмосковье в батюшкином поместье тоже вам не по вкусу будет, там вы - невестка, а здесь - хозяйка. Я на ваше имение не претендую, избави Бог! Не подозревайте меня в меркантильности! Навещать я вас буду, разумеется, как только буду получать отпуск.

В общем, переводя на русский понятный - женюсь, брачная ночь и я умчусь в даль голубую, будь она неладна! А поместье твое вместе с его проблемами мне не нужно, сама, сама, все сама выгребай! Навещать раз в год буду, чтобы передергиваясь от отвращения и кривясь, исполнить супружеский долг в попытке получить законного наследника. И потом опять уехать, оставив постылую супругу в забвении.

Ну, уж нет! Играть будем по моим правилам или никак! И я приступила к изложению своего видения этой ситуации.

-Так, Сергей Николаевич, я вас выслушала и приняла решение. Я выйду за вас замуж, но на своих условиях. Они простые. Да, мы можем обвенчаться завтра, после службы. Батюшка Василий мою историю знает и очень печалиться о моей судьбе. Поэтому, невзирая на мой траур, он может обвенчать нас без свидетелей и пышного празднества. Но! Никакой брачной ночи не предвидеться, у меня сейчас много забот и материнство мне пока что будет мешать. Позднее - возможно. В мои дела вы не вмешиваетесь, впрочем, они вас и так не интересуют. Навещать меня вовсе не обязательно, скучать мне будет некогда. Не в том смысле, что вы подумали, у меня много дел в имении. Ваши дела меня тоже не касаются, единственное условие - не унижайте своим поведением мое имя. И, вот еще - понимаю, что в жизни бывает все, но ваших незаконнорожденных детей, буде таковые случатся, прошу на меня не записывать и не вешать их мне на проживание. Учитесь отвечать за свои поступки. За вами я не поеду, не волнуйтесь. Вот такие мои условия. Иначе никакого брака, как-нибудь выкручусь сама. Теперь ваше решение.

Я видела, что его бесили мои слова, ведь ему ещё никогда в жизни женщины не ставили условия. Его прямо корежило от того, что какая-то блоха, мышь серая, диктует ему то, что он должен принять. И безвыходность ситуации тоже, он понимал, что придется со всем согласиться. Наконец, пересилив себя, Шереметов глухо проговорил.

-Я согласен! Однако столь суровые слова от столь юной девушки, прямо удивительно! Только не пожалеете ли, Елизавета Ивановна?

И он вышел из гостиной стремительным шагом. Провожая его взглядом, я тоже думала об этом - а не пожалею ли я потом? И пока ответа не находила.

Кот тоже торопливо смылся, пробурчав - На ужин и так опоздал, потом поговорим!

Я все думала - не забыла ли чего потребовать, пока не поздно? Да вроде бы все нормально! Но для пущей важности надо бы составить письменный договор. Ох, горе мне! Так тяжело мне эти яти даются! Я даже на хитрости иду - достаю то батюшкины документы, то книгу, какую и ищу нужные слова и переписываю их в нужный текст. Так что писанина займет у меня длительное время.

Так собственно и вышло. Поужинал и вернулся ко мне подремать на банкетке возле печи Фиодор, периодически приоткрывая то один, то другой глаз. А я все мучилась с грамматикой. Уже в чернилах были пальцы, лоб, потому что я ещё иногда почесывала пером его, и, подозреваю, губы, и язык тоже были разукрашены. Наконец, в полном раздражении, я отбросила перо и начала приставать к Федьке.

-Ну, что скажешь, Федь? Не перегнули мы палку с князюшкой? Он явно обозлился.

Федька лениво перевернулся на другой бок, потянулся и, как-то ловко вывернувшись, сел копилкой. Посмотрел серьезно и сказал.

-Нет, Лиза, самый раз. Недожали бы - он не принял бы всерьез твои слова, поступал бы по-своему. Пережали