Николай немного смутился, что игумен Иосиф так явно прочитал его мысли, и потупил взор.

– Не смущайся, молодой князь. Будет у тебя еще свадьба, но берегись лихих людей. Они сейчас совсем рядом с тобой, а ты об этом еще и не ведаешь. Я буду ежедневно молиться за свершение всех деяний твоих, которые ты на благо нашей Святой Руси делаешь и будешь делать! Придет срок, я и с царем Иваном поговорю. Он у нас человек уступчивый. Сейчас осерчал, а назавтра уже кается в излишней резкости своей.

Теперь уже Алексей Никифорович от удивления даже слегка закашлялся и поторопился допить остатки травяного чая, дабы подавить смущение.

– А теперь монах Иннокентий проводит вас по кельям. Переночуете в обители нашей, а назавтра поезжайте с миром обратно и берегите себя в дороге.

После того как игумен Иосиф так легко угадал, с чем к нему приехали его гости, Николай всю дорогу от монастыря до самых стен Москвы ждал нападения, но его все не было. На том он и успокоился. Подъехали к дому. Первым из саней вылез Алексей Никифорович, за ним встала и его жена, а Николай и Марфа пока и не торопились вставать. Они глядели друг на дружку, и казалось, что не замечают вокруг совершенно ничего. Но зато Евдокия Порфирьевна коршуном оглядывала всех проходящих мимо. Она первая заметила за углом забора соседнего дома подозрительную девку, которая в упор разглядывала молодых. Та ей была незнакома, а ее одежда не указывала на высокое родство ее обладательницы.

– Ты кто такая будешь, чтобы так нагло моих детей рассматривать?! – грозно крикнула боярыня.

Незнакомка лишь усмехнулась, и через мгновение у нее в руках из-под полы широкой душегрейки появился небольшой арбалет. Она направила его в сторону Николая и Марфы.

– Тот, кому стрела смертельная предназначена, знает, за что ему смерть такая уготована! – крикнула девка и нажала на спусковой рычаг.

Стальная тетива загудела, и смертоносный болт отправился в сторону повозки. Николай своим телом прикрыл Марфу, а в это время с душераздирающим криком «Нет!» поверх них упала Евдокия Порфирьевна. Она подобно птице с распростертыми крыльями прикрывала от погибели своих птенцов. Из ее груди торчала стрела. Толстая шуба скрывала рану, и крови совсем не было видно. Но Николай знал, что она сейчас тонким ручейком течет, отнимая жизнь у дорогого для его невесты человека. Он осторожно приподнял боярыню и положил на лавку саней; крикнул слуг и бросился вдогонку за девкой. Увидев, что дело не удалось, та рванула прочь, но запуталась в своей длинной поневе и упала наземь. Злобно оглянулась на преследователя, а он уже был тут как тут. Николай насел на нее, завернул руки за спину и прижал к земле. Девка шипела и извивалась под ним, словно ядовитая змея. Она изловчилась и укусила его за руку. Николай отдернул ее и посмотрел на рану. Из нее понемногу сочилась кровь.

– Так тебе и надо, убийца! Сдохнешь от пущенного мною в твою кровь яду! – громко крикнула девица и надрывно захохотала.

Тут подбежал Алексей Никифорович. Он только что вместе со слугами отнес свою жену в дом и рванул к Николаю на подмогу. Прибежал вовремя. Вокруг уже собрались люди. Они недоумевали: зачем это знатно одетый человек сидит верхом на какой-то побирушке, да еще и посреди улицы. Но когда увидели перед собой московского судью, уважительно расступились перед ним.

– Кто видаком был, как эта девка в мою жену из арбалета стреляла?! – грозно спросил Алексей Никифорович.

Народ недоуменно закрутил головами. Бабы заахали. Мужики заохали. Вперед выступил только один тщедушный мужичок.

– Я видал, как эта убивца свой арбалет наземь бросила, но как стреляла из него, не видал!

Свидетель смущенно почесал голову, тем самым сдвинув шапку себе на лоб, и снова отступил в толпу.

– Куды попрятался?! А ну выходь, коли в видаки вызвался! – рявкнул боярин.

Мужик подчинился. Остальному народу не хотелось идти в видаки, и люди один за другим потихоньку расходились в разные стороны. Вскоре, кроме молодого князя, девки, видака да судьи, на улице никого и не осталось. Николаю за это время удалось связать девку собственным кушаком и поставить ее на ноги. Рука от ее укуса неприятно саднила, но он не обращал на это никакого внимания. Девка с вызовом посмотрела ему в глаза и произнесла:

– Ну что, поигрался мною, потешился, отца мово убил, а теперь решил к другой девке сбежать?!

Алексей Никифорович недоуменно посмотрел на будущего зятя, а тот усиленно вспоминал, откуда это так знакомо ему ее лицо.

– Что смотришь, глазки выпучил? Уже и вспомнить не можешь, боярин, как с купеческой дочкой развлекался, а когда мой тятя застукал со мной и жениться на мне принудил, так и убил его, а заодно и брата егоного, да и концы в воду. Оставил меня на всем белом свете сиротинушкой, а сам к богатой боярыне в примаки подался?! – продолжала хохотать девка.

Теперь Николай вспомнил, кто эта девка. Это была дочь купца, которого он вместе с братом поймал в Твери на разбое и перепродаже награбленного. Это именно они сколотили целую шайку разбойников, орудовавших по поместьям в Тверской губернии.

– Ты ее знаешь? – холодно спросил Алексей Никифорович.

– Да! Это дочь татя и разбойника, которого мне удалось разоблачить в Твери. Но я с ней самой даже и знаком не был!

– Кто-нибудь может выступить свидетелем твоих слов?

– Тамошний воевода, боярин Дмитрий Сергеевич Мыский!

– Добро! Проверю твои слова! А теперь веди ее в Земский приказ и скажи, что я сам приказал посадить ее в темницу. Обращаться с ней как с кровожадным зверем! Допрос вести сам буду! А пока мне надобно жену проведать да посмотреть, как там мой лекарь со своей работой справляется.

Девка оглядела злым взглядом Алексея Никифоровича, а затем гордо вздернула подбородок и с неприкрытым вызовом в голосе приказала:

– Ну, боярин молодой, веди свою бывшую любовницу в клети холодные да бросай душегубам на растерзание, коли судья тебе так приказал, а у самого совести нету, чтобы сказать, что сам ты во всем повинен!

Николай ничего не ответил, а лишь грубо подтолкнул наглую девку в спину. Та сама знала дорогу в Земский приказ. За ними нехотя поплелся мужичок, вызвавшийся в видаки. Он часто оглядывался на задумчиво глядящего им вслед Алексея Никифоровича и все чесал и чесал затылок. Он уже не был до конца уверен, что поступил правильно, вызвавшись в свидетели убийства жены земского судьи. А тот еще некоторое время задумчиво смотрел им вслед, а затем быстрыми шагами пошел к своему дому.

Глава Земского приказа с великим душевным напряжением переступал через порог собственного дома. Бывший офицер-десантник, успевший повоевать в Афгане, а затем прошедший не одну войну с крымскими татарами, успел повидать множество смертей, но он никак не думал, что костлявая старуха сможет дотянуться и до его дома. Он мог представить себя со стрелой в груди, но жену… – это было уже выше его сил. Алексей Никифорович открыл дверь и, не снимая шубы, с шапкой в руке прошел в гостиную. Там за столом с опущенной вниз головой сидел лекарь. Ему было тяжело смотреть в глаза боярину.