– Зайдем? – слышит он, и снова знакомое помещение квадратной формы. Сейчас здесь сидят несколько человек и о чем-то увлеченно беседуют. По их виду кажется, что делать они могут это часами.

– Нравится тебе у нас? – спрашивает Неро, заняв рядом с ним свободную дырку и оголив зад.

– Да, очень хорошо, – отвечает Илья. – Вчера, когда я сюда попал…

Неро его мягко перебивает:

– Ты снова говоришь это слово? Илий, дружище, я тебя не понимаю. Поясняю, чтобы ты знал…

Он ненадолго задумывается и продолжает:

– Иногда к нам приходят странники, вроде тебя, они говорят бессмысленные слова – вчера, завтра, день, ночь, год, месяц. Еще говорят о каких-то утюгах, холодильниках, пылесосах, атомной бомбе. Есть много всяких смешных вещей. Всего не упомнишь. Мы не любим бессмыслицу. Все это иллюзия. Есть только сегодня, сейчас, ты, твои желания. Остальное миф. Я долго с ними разговариваю, но не понимаю, и не хочу понимать. Одни живут в каком-то призрачном вчера, другие в завтра – а значит, не живут вообще, потому что, есть только сегодня, сейчас. Если понимаешь это – ты свободен. Если думаешь о времени – ты его раб. Человек – свободен. Кроме того, если ты остаешься с нами – ты вечен, ты властелин и бог, ты понимаешь, что такое жить, и больше не влачишь жалкое существование. Нет твоего “вчера”. Понимаешь, Илий? Помни это.

– Что же, уважаемый Неро, солнце не заходило, не было сумерек, ночи?

– Нет. Солнце сияет всегда над твоей головой, и это такая же правда как и то, что ты жив, и сейчас со мной говоришь. Как и то, что ты хочешь жрать, пить, и прочее, что естественно твоему организму, а главное, душе. Понимаешь?

– Да! – с изумлением отвечает Илья, поймав себя на мысли, что этот удивительный человек ни слова не сказал о прошлом или будущем. Собственно, времени для него и остальных в этом городе не было тоже. Об этом Неро только что ему сказал. Как такое возможно? Этого он не понимал. Знал одно – он жив, он снова имеет привычное тело. “А захочешь, так оставайся”, – вспомнил он слова тетки. Но поразмыслить он об этом не успел. Неро уже зовет его за собой. Он оглянулся на сидящих здесь людей, они горячо продолжали что-то обсуждать. Им интересно было проводить здесь время… Время? Времени нет?… Какая разница. Главное, что этим людям здесь хорошо и ему тоже. А вонь? Ее он уже не замечал, не чувствовал. Это так естественно для общественного туалета.

– Убьем раба? – снова услышал он веселый возглас.

– Нет, – вздрогнул он. – Зачем? Ты раньше убивал? – Спросил Илья. Неро снисходительно пропустил словно “раньше” и ответил:

– Когда убиваешь раба, чувствуешь превосходство, берешь на себя полномочие Бога. Ты всесилен. Ну что, убьем раба?

– Не сейчас…

– Тьфу, – засмеялся Неро. – Пошли.

После насыщенного дня,… вернее, времяпровождения…, вернее… Тьфу…

Короче. Здание, где находится тигр и где заперты грязные, одетые в лохмотья, мужчины, оказалось ареной. С другой её стороны открывался величественный амфитеатр, который спускался к самому морю. Именно в этом месте происходят бои гладиаторов. Илья впервые смотрел представление, и оно ему нравилось не очень. Особенно момент, когда тигр ударил по животу гладиатора, выпустив ему кишки, а потом замер над ним, ожидая решения зрителей. Они со всей страстью что-то обсуждали, потом почти все подняли правую руку, сжатую в кулаке, а большой палец тоже был поднят кверху.

– Что это значит? – спросил Илья.

– Жить, – ответил Неро. – Мы дарим этому человеку жизнь.

– Не лучше ли прекратить его страдания? – и посмотрел на кишки, которые громоздились в песке рядом с несчастным.

– Этот боец нам не нравится, – ответил Неро, – слабак. Пусть живет и мучается.

Тигр, словно, подсчитав голоса, отвернулся и медленно, лениво направился к выходу с арены. Потом замер, зачем-то обернулся на несчастного, корчившегося от боли, потом подошел к нему и неожиданно полоснул когтем его по шее. Кровь фонтаном брызнула на песок, очень скоро гладиатор испустил дух.

– Вот негодяй, кошка драная, пожалел-таки! – весело воскликнул Неро. Потом повернулся к Илье:

– Тебе нравится?

– Да, – соврал он. А Неро в восторге продолжал:

– Вот настоящее искусство, вот где можно познать катарсис, очистить душу, понять истинный смысл вещей. Это великий театр. Только борьба за жизнь или ее величество смерть могут дать это великое знание и понимание.

– М-да, – промямлил Илья.

– Разве у вас не так, чужестранец? Разве не это зрелище вы предпочитаете там у себя всем прочим? Я прав?

– Да, – с удивлением согласился Илья, вспомнив, что обычно показывается с широких киноэкранов.

– Конечно, прав! Иначе и быть не может. В этом смысл бытия.

И снова уставился на Илью, а представление заканчивалось.

– Пойдем, дружище.

– Куда сейчас?

И Неро засмеялся:

– Вот. Хорошо! “Сейчас”. Ты быстро учишься. Ты уже почти один из нас. А чтобы тебя не тошнило от этого великолепного праздника, Илий, просто убей раба, – засмеялся Неро.

– Иди ты в баню, – засмеялся Илья.

– Не готов? Ничего. Это не страшно. В баню, так в баню. Милейшее местечко…

Пока они шли, Неро продолжал что-то говорить, но Илья его почти не слушал. Он бросал взгляды по сторонам на счастливый город, на веселых людей, сытых и довольных, и был рад, что оказался здесь. Вдруг вспомнил – “убить раба”. Сможет ли он?

– …как я вижу, ты уже наш, ты остаешься. Может ли быть иначе? Согласись, у тебя есть все. Ты живешь во дворце, ни в чем себе не отказываешь, ты весел, сыт и пьян, любим женщинами, можешь позволить себе все, что желаешь, а значит, ты богат, невероятно богат, – продолжал тот. – Наша страна – это собрание исключительных людей. Мы самое демократическое общество в мире, во вселенной. Мы живем по конституции, у нас есть сенат, который принимает гуманные решения. А главное – наши граждане свободны. Абсолютно свободны. Только здесь соблюдаются права человека! В этом смысл.

– А как же те люди на площади, а гладиаторы? Их мучают, убивают. Как быть с их правами?

Неро презрительно прищурился:

– Это всего лишь рабы. Они из других, низших народностей. Естественно, за провинности мы их наказываем. А как иначе? Все просто и главное – законно. Согласен?

– Да, все просто…

– Сейчас на площади привязана рабыня, которая не хочет работать в купальне. Ей, видите ли, противно. Ей, понимаешь ли, религия не позволяет.

– Что с ней будет?

– Будет?… Не понял! – поднял брови Неро.

– Какой участи она достойна?

– Вот. Хорошо. А достойна она в лучшем случае смерти.

– А в худшем?