– Это кино, мне просто повезло.

– А я считал, что вам известен секрет бессмертия, и готов был заплатить за него состояние. Шучу…

Мы молча пили джин и смотрели на Кенсингтонские сады, напоминающие дикий лес.

– Край светло-коричневой крыши – там, в глубине, справа от ряда дубов, – это Кенсингтонский дворец.

– Вы читали мое досье?

Он пожал плечами – мол, какая разница? – повернулся к бару и налил себе еще джина.

– Можно поинтересоваться, как вам это удалось?

– Я попросил… Если хотите выпить еще, не стесняйтесь.

Рейнер сел, кивком пригласил меня последовать его примеру, и я опустился на краешек соседнего кресла.

– Дэвис расхваливает вас на все лады, а он один из тех редких людей, чьему мнению я доверяю. – Он сделал два глотка и продолжил, глядя на носки своих туфель: – Вы можете оказать мне услугу. Неоценимую услугу.

– Я? Вам?

Он поднял голову: его лицо напоминало восковую маску.

– У меня есть сын. Единственный. Сейчас ему тридцать три года. Пока он рос, я уделял ему мало внимания. Он был не очень хорошим сыном, я – неважным отцом, мы никогда не ладили. Четыре года назад он сорвался с поводка. Довольно долго я был в курсе его местонахождения, но шесть месяцев назад он бесследно исчез. Испарился. В Индии. Найти его не удалось. Я хочу, чтобы вы привезли моего сына домой.

Голос Рейнера звучал глухо и протяжно, некоторые слова повисали в воздухе, ему стоило большого труда договорить их до конца.

– Вы хотите, чтобы я поехал в Индию на поиски вашего сына?

– Именно так.

– Я не сыщик, наймите профессионала.

– Уже нанимал – самых лучших, они оказались бессильны.

– Почему вы выбрали меня?

– Вы ведь родились в Индии? Говорите на хинди…

– Я покинул эту страну в восемь лет, забыл язык и не намерен туда возвращаться – будь то по работе или туристом.

– Уверен, вы сумеете отыскать моего сына и убедить его вернуться. Никакой логики в моих рассуждениях нет – чистая интуиция.

– Ему тридцать три, он имеет право жить где хочет и как хочет, разве нет? Появится, когда сам так решит, потерпите.

– Я ждал достаточно долго.

– Уверены, что ваш сын… жив?

– Уверен. Он регулярно снимал деньги с карточки – четыреста-пятьсот долларов в неделю, в Индии это огромные деньги. Последний раз деньги ушли десять дней назад, в окрестностях Дели.

– Он совершеннолетний, хочет – дает о себе знать, не хочет – не дает. Неприятно, согласен, но тут уж ничего не поделаешь.

– Вы должны отправиться в Индию, мистер Ларч, я на вас рассчитываю. С Дэвисом я договорился.

– Повторяю, вам нужен частный детектив. Профессионал, а не любитель.

– Я выбрал вас.

– Слушайте, господин Рейнер, мне жаль, что ваш сын пропал, но это его выбор, у него свои резоны.

– Мое поручение не займет много времени – несколько недель, в крайнем случае – месяцев. И поверьте, я умею быть благодарным.

– Наймите новых сыщиков, другую команду, благо деньги у вас есть, а меня увольте…

– Я сделаю выгодное предложение: Дэвис продолжит платить вам жалованье, а я выдам премию… сто тысяч фунтов стерлингов.

– Вы не поняли – дело не в деньгах, они меня никогда не интересовали.

– Не выдумывайте, деньги нужны всем. Назовите цену.

– Я ничего не хочу.

– Мне достаточно поговорить с человеком пять минут, чтобы составить о нем точное суждение, и я уверен, что не ошибся в вас.

– Почему бы вам самому не отправиться на поиски? Может, ваш сын именно этого и ждет, а вы посылаете наемников.

– Дело не терпит отлагательств, мистер Ларч. Вы – моя последняя надежда.

Эту фразу Рейнер произнес быстрее обычного. Я поднялся с кресла, он остался сидеть, опустив голову, потом распрямил плечи и взглянул на меня.

– Мне жаль вас разочаровывать, но я не поеду.

– Не понимаю! Это редкий шанс, я был уверен, что вы согласитесь.

– Индия для меня запретная зона, я не хочу туда возвращаться.

– Я выбрал вас в том числе по этой причине.

Рейнер затронул больное место, лицо обдало жаром, щеки покраснели. Он заметил мое смятение и улыбнулся.

– Что конкретно вы обо мне узнали? – спросил я.

– Сейчас нам следует говорить о моем наследнике. Вы пережили куда более страшные испытания, чем те, что могут ждать вас в Индии. Я буду вашим должником, Томас, я, никогда никого не просивший об услуге.

– Не исключено, что я действительно могу разыскать вашего сына, но делать этого не стану. Я не отказываюсь помочь, но он не хочет возвращаться, и вы это знаете. Оставьте все как есть – если хоть чуть-чуть его любите, в чем я начинаю сомневаться.

– Да как вы смеете?! Конечно я люблю моего мальчика!

– Но ни разу не назвали его по имени…

Рейнер побелел.

Две минуты спустя я вышел на воздух, подумав, что вряд ли обзавелся новым другом.

* * *

Покой человека держится иногда на сущем пустяке: мой сотовый был выключен, и заметил я это только на следующий день, придя на работу. Одиннадцать сообщений от председателя ассоциации выражали широчайшую гамму интонаций – от сухо-нейтральной до недоверчиво-изумленной. Так «разогреваются» актеры перед спектаклем. Я решил не прятаться, встретить его гнев «с открытым забралом», позвонил, попал – о счастье! – на голосовую почту и объяснил ситуацию. Мы одновременно подошли к зданию, как будто договаривались о встрече, Дэвис первым заметил меня и похромал навстречу – так быстро, как позволяло больное колено.

– Простите, сэр, я действительно не…

– Что за игру вы затеяли, Ларч? Забыли, кто такой Рейнер?

Итак, я больше не старина и не Том, наша нежная дружба забыта. Обращение по фамилии – дурной знак!

– Ваш лучший друг и…

– Малкольм – главный спонсор «Детей Гулливера»! Офисы, оборудование, машины, рекламная кампания, филиал в Кардиффе, ежегодная субсидия, позволяющая сформировать бюджет без дефицита… все это он!

– В этом году у нас положительный баланс.

– Прекратите немедленно! Если Рейнер решит уйти, мы закроемся. У меня нет таких средств, и я не смогу продолжить дело. Ни я, ни другие члены административного совета. Вы хоть представляете, о каких суммах идет речь? Ответьте, вы решили погубить ассоциацию?

– Вовсе нет, как вы могли подумать…

– Вы надерзили Малкольму!

– Я…