– Он употреблял?

– Немного… или много, разговаривать с ним на эту тему было совершенно невозможно. Алекс клялся, что все держит под контролем, говорил: «Без этого я не смогу творить…» Скорее всего, он нюхал кокаин – ничем иным объяснить симптомы маниакально-депрессивного расстройства невозможно. Он объявил, что хочет отправиться в долгое путешествие, и я подумал: вот и хорошо, порвет со своей средой, с богемными приятелями, авось выйдет толк. Мой сын посетил Мексику, Центральную Америку, Аргентину, Австралию, Таиланд и Индию. Мы не виделись четыре года.

– Мне нужно больше подробностей.

– Мой помощник подготовит для вас полное досье.

Рейнер остановился. Струйки дождя стекали по его лицу, но он этого как будто не замечал. Мы укрылись под козырьком обувного магазина, и Малкольм достал из бумажника три фотографии. Выцветшие, с загнутыми углами, потертые – их определенно часто вынимали и рассматривали. На одном снимке десятилетний Алекс держал за уздечку вороного жеребца, на другом – насупившийся юноша стоял на корте у сетки напротив Пита Сампраса, чемпион лучезарно улыбался, его рука лежала на плече поклонника. На последнем снимке фотограф запечатлел двадцатилетнего Алекса на вручении кубка за победу в заплыве восьмерки распашной с рулевым. Более поздних фотографий у Рейнера не было, но он сказал, что за десять лет Алекс почти не изменился, только волосы отрастил и стал носить хвостик.

– Хорошее было время… – вздохнул Рейнер.

На третьем снимке Алекс напоминал карикатуру на калифорнийского серфингиста – широкая улыбка, идеальный загар, выгоревшие под солнцем волосы, – у которого впереди не жизнь, а мечта, несколько миллиардов долларов карманных денег, друзья среди звезд и популярных певцов… И вдруг – исчезновение с радаров. Алекс был прекрасным маленьким принцем, так что же произошло, почему он сбился с пути, погрузился во тьму и не желает вылезать?

У своего особняка Рейнер снова остановился и посмотрел мне в глаза:

– Я… я не забуду того, что вы для меня делаете, мистер Ларч.

– Не питайте иллюзий, господин Рейнер, шансов привезти вашего сына домой ничтожно мало… А теперь говорите, что именно прочли в моем досье.

– Там нет ничего особенного: отчет о моральном облике, мнения соседей… Любой, желающий попасть во флот ее величества, должен быть готов к тому, что в его жизни станут копаться.

Мы смотрели друг на друга, не зная, что еще сказать. Рейнер покачал головой, печально улыбнулся, прикусил губу и сжал мне руки:

– Спасибо, Томас, спасибо.

Два дня спустя Ричардсон, помощник Рейнера, передал мне толстую картонную папку с вырезками из французских газет. Там были рецензии на художественные перформансы Алекса, его фотография перед инсталляцией, сделанная в галерее Лилля, и отчеты (конфиденциальные!), составленные четыре года назад, после его отъезда из Лондона. Отец следил за наследником, нанимая частных детективов в каждой стране, где оказывался Алекс. Два года тот метался по Латинской Америке, нигде не задерживался дольше нескольких недель, передвигался только на автобусе. Он провел пару месяцев в Рио-Гальегос, на самом краю Патагонии, следующие шестьдесят дней жил в Вальпараисо, три месяца на Гавайях, два месяца оставался на Гидре[87], четыре – в Аделаиде[88], еще два – на таиландском острове Пханган, после чего переехал в Индию и обосновался в Дели.

В отчетах детективов содержалось детальное описание действий «объекта», фамилии людей, с которыми он встречался, названия купленных им газет и книг, имена подружек на одну ночь, упоминались клубы, где он выпивал, покупал травку или кокаин. Имелись также выписки из счетов, описания маршрутов, сотни фотографий, сделанных длиннофокусным объективом, чеки из ресторанов, супермаркетов и других торговых заведений. Изучив их, можно было сделать вывод, что сын Рейнера обожал суши, пиццу «кальцоне» и клубничный мохито.

В отчете содержалась куча деталей о его повседневной жизни, но ничего о нем лично. Получался какой-то бессмысленный пазл, в котором недоставало десятков элементов. Знал ли Алекс, что за ним следят, ведут, как наркоторговца, подозревал или нет, что ни один его жест не ускользнул от внимания Большого Отца? Дважды, в том числе на нескольких снимках греческой серии, Рейнер-младший как будто специально смотрит прямо в объектив, хотя утверждать, что он заметил фотографа, нельзя. Множество снимков было сделано у банкоматов, всего я насчитал штук пятьдесят, прямо хоть выставку устраивай.

С течением времени Алекс отпустил волосы, а на последних, индийских фотографиях выглядит явно располневшим. На шести кадрах рядом с ним индианка лет двадцати-тридцати, стройная, в дымчатых очках, черной шляпе а-ля Майкл Джексон, узеньких джинсах и красных кедах. Рассмотреть ее лицо было невозможно, фамилию детективу выяснить не удалось. А потом, 28 мая, Алекс как будто растворился в воздухе. Накануне вечером он вернулся в комнату, которую снимал в Дели, а утром исчез. Хозяин дома не сообщил детективу ничего полезного, сказал только, что жилец заплатил за шесть месяцев вперед.

– Вероятно, Алекс обнаружил слежку.

– Исключено. Мы были очень осторожны.

– А что вы выяснили об индианке?

– Ничего. Случайная подружка. Есть одна загвоздка… – Ричардсон постучал пальцем по выписке из банковских операций. – Семь месяцев назад Александр Рейнер снял со своего счета семь тысяч долларов в одном из банков индийской столицы. Никогда раньше он не брал столь значительной суммы, а в тот день был один у окошка. Неизвестно, зачем ему понадобилось столько денег, он совсем не склонен к мотовству. Через неделю Алекс исчез, и мы не знаем, связаны эти факты или нет.

– Нужно было заблокировать кредитку, это вынудило бы его связаться с отцом или даже вернуться в Англию.

– Это не раз обсуждалось, но господин Рейнер решил, что могут возникнуть новые трудности, а так он хотя бы сохраняет связь с сыном.

Ричардсон отдал мне билет на самолет в бизнес-классе и три кредитки, сказав, что я могу тратить без счета и не сохранять чеки: «Мы полностью вам доверяем…» В отдельном конверте лежали пятьдесят тысяч долларов – «на первые дни».

– Давайте раз в неделю подводить промежуточные итоги, – закончил он. – Возникнут проблемы, звоните мне по этому номеру в любое время суток.

Больше всего трудностей у меня возникло с Хелен. Я понимал, что она не обрадуется моему скоропостижному отъезду, но такой бурной реакции не ожидал. Услышав, что меня не будет много месяцев, она неожиданно долго держала паузу, я даже решил, что связь прервалась.

– Алло, ты еще здесь? – тихо спросил я.

– Надеюсь, это шутка?