том, как американцы представляют себе традиционную и привычную формулировку прав англичан теперь, когда они стали самостоятельными. Это переосмысление якобы основывалось на новом фундаменте этих прав в виде "самоочевидных ... истин". Но на самом деле эти истины были очевидны именно потому, что колонисты настолько привыкли к английским политическим принципам, что не могли представить себе политическую систему, основанную на чем-то другом. Эта консервативная формулировка существенно ограничила новое и весьма дальновидное провозглашение трансцендентной социальной цели, которой была посвящена американская независимость: "жизнь, свобода и стремление к счастью" (фраза, глубоко укоренившаяся в английской политической традиции). Несмотря на то, что эти цели были глубоко укоренены в английской политической традиции, теперь они провозглашались легитимными целями любого государства (в том числе не являющегося ни американским, ни английским).

Хотя большая часть текста была посвящена перечислению нарушений прав англичан, сегодня нам больше всего запомнились более абстрактные вступительные абзацы, которые постепенно вытеснили отсталые элементы дореволюционного мышления более отчетливым республиканским представлением о политической и социальной жизни. В процессе работы эти параграфы способствовали формированию новой национальной идентичности, которая одновременно возникала на основе все более глубоких материальных обязательств кровью и сокровищами, которых требовала долгая война.

Таким образом, Декларация независимости представляет собой составной документ, содержащий внутренние противоречия, обусловленные его положением на пороге перехода колониальной идентичности. Делегаты, трудившиеся над проектом Джефферсона, отнюдь не пытались создать новую теорию политики, а рассматривали Декларацию как инструментальный текст, один из многих, которые они и колонии создавали в то время. Как и другие документы, текст должен был быть понятен аудитории, которой он был адресован, но он не был задуман как творческое произведение политической философии, открывающее новые теоретические основы или представляющее новые обоснования для разрыва с Великобританией. Однако открытый язык и звучная риторика Декларации не могли не привлечь внимание.

 

Эти вступительные абзацы также были призваны вызвать патриотические эмоции, оправдывающие жертвы, которых потребует борьба, и поэтому были составлены таким образом, чтобы облегчить их устное прочтение публичной аудитории, включая войска в поле. В этом смысле они могли быть обращены и к симпатической глобальной аудитории. Однако эта глобальная аудитория не была их главной целью.

Одной из главных целей Декларации было простое объявление о том, что тринадцать колоний разорвали все политические связи с империалистической Великобританией. Это публичное заявление координировало сопротивление имперскому правлению, подтверждая, что каждая из колоний в отдельности и все они вместе теперь привержены идее независимости. Каждая колония "подписалась" под одним и тем же проектом, причем сделала это так, что весь мир, включая жителей нескольких колоний, мог это видеть. В некоторых отношениях это объявление было простой формальностью, поскольку колонии уже более года находились в состоянии войны с материнской страной. Но сам факт того, что каждая из делегаций Континентального конгресса дала свое согласие на общий текст, укрепил и облегчил их сотрудничество, поскольку они взаимно согласились на новые рамки своего существования.

Декларация также объявила другим странам о том, что колонии окончательно порвали с англичанами; таким образом, она повысила вероятность получения иностранной, в частности французской, помощи, официально создав новое государство, с которым эти страны могли вести переговоры.

 

Переговоры еще более усилились, поскольку Декларация также повысила (и без того высокие) личные ставки для американских лидеров. Хотя многое из того, что они делали до этого момента, могло рассматриваться и часто рассматривалось как измена короне, не было никаких сомнений в том, что, подписав Декларацию независимости, они перешли Рубикон. Иностранные государства больше не могли беспокоиться о том, что их помощь (и связанные с ней издержки в виде враждебности Великобритании) будет растрачена, если американцы каким-то образом изменят свое мнение и будут стремиться к сближению с материнской страной. Теперь изменить свое мнение было невозможно. То, что на самом деле было написано в тексте, не имело большого значения для целей координации колониального сотрудничества или привлечения иностранной помощи. Более того, можно даже предположить, что Людовик XVI мог бы обидеться, если бы действительно ознакомился с этим документом.

 

От Декларации независимости до Конституции

 

После того как Континентальный конгресс провозгласил независимость колоний, колонисты снесли все "переносные знаки королевской власти" во многих крупных городах и поселках. Изображения короны и вывески с именем короля на торговых заведениях и правительственных зданиях были уничтожены в ходе публичных демонстраций, очищавших колонии от атрибутов и символов имперской власти и могущества. Хотя колонисты таким образом ясно дали понять, от чего они отказываются, было совершенно неясно, что они хотят воздвигнуть на этом месте. Война отложила принятие этого решения.

 

Фактически только 1 марта 1781 г. Конгресс смог объявить, что Статьи Конфедерации приняты всеми штатами. Как оказалось, это произошло менее чем за восемь месяцев до капитуляции Корнуоллиса в Йорктауне. Таким образом, практически все военные действия Конгресс осуществлял на основе специальных административных договоренностей и призывов.

Хотя в статье I было записано, что "стиль этой Конфедерации будет "Соединенные Штаты Америки", в статье II сразу же оговаривалось, что "каждый штат сохраняет свой суверенитет, свободу и независимость, а также все полномочия, юрисдикцию и права, которые не были прямо делегированы этой Конфедерацией Соединенным Штатам в собравшемся Конгрессе". Это и другие положения означали, что Статьи в большей или меньшей степени принимали форму договора между независимыми государствами, и дальнейшее членство в Конфедерации всегда зависело от собственных интересов нескольких штатов. Эти корыстные расчеты были в значительной степени подкреплены методом, с помощью которого штаты выбирали своих делегатов. За исключением Коннектикута и Род-Айленда (которые выбирали своих членов путем всенародного голосования), делегаты выбирались законодательными собраниями штатов, которые, в свою очередь, ревностно следили за их действиями, а иногда и инструктировали их относительно позиций, которые они должны были занимать. Кроме того, делегаты могли быть в любой момент отозваны штатами, и ни один делегат не мог занимать свой пост более трех лет в течение любого шестилетнего периода. Срок полномочий президента палаты был еще более строгим: не более "одного года в течение любого трехлетнего срока". Каждый штат должен был направить делегацию, состоящую не менее чем из двух и не более чем из семи членов. Эти делегации собирались отдельно и сами определяли, как распорядиться одним голосом, который предоставлялся каждому штату. Для решения всех важных вопросов требовалось согласие не менее девяти штатов, что, в частности, означало, что воздержание от голосования могло помешать принятию закона, даже если восемь штатов единогласно высказались за его принятие. Отказ штата направить делегацию в Конгресс имел тот же эффект, что и воздержание.

Хотя Континентальный конгресс и революционная