Как следует потренировавшись, Вакар отправился в душ. Стояпод прохладными струями воды, он ощущал приятную мышечную усталость и судовлетворением отметил, что одышки нет совсем. Генерал Вакар был в отличнойформе.

Виктор Костыря даже не сразу понял, отчего он проснулся. Насветящемся табло электронных часов горели зеленые цифры 4.00. Он снова закрыл вглаза, и в этот момент услышал звонок в дверь.

– Ты чего лежишь? – сонно пробормотала его очереднаяподружка, переворачиваясь на другой бок. – Уже второй раз звонят. Кого эток тебе черти носят посреди ночи?

Костыря быстро натянул трусы, вышел в прихожую и прильнул кдверному глазку. Лестничная площадка была хорошо освещена, и в глазке он увиделискаженное линзами женское лицо.

– Кто? – осторожно спросил он.

– Открой, Костыль, надо два слова сказать, – послышалсяженский голос. – Открывай, не бойся.

Виктор накинул на дверь цепочку и щелкнул замком. Перед нимстояла молодая женщина, с ног до головы затянутая в ярко-алую кожу. Густаякопна длинных черных кудрей тоже была перехвачена алой кожаной повязкой.Верхние пуговицы на куртке были расстегнуты, и ему была хорошо видна висящая нашее толстая золотая цепочка с крупным кулоном в виде цветка. Виктор дажезаметил, что один лепесток на цветке был отломан.

Женщина не сделала ни малейшей попытки войти в квартиру. Онасловно бы даже не замечала, что дверь перед ней удерживается цепочкой.

– Слушай, Костыль, – негромко сказала она. –Оставь девчонку в покое. У нас с ней свои дела и свои счеты, а ты путаешься подногами и все время мешаешь. Имей в виду, нам лишние свидетели не нужны. Будешьтаскаться за ней – попадешь в очевидцы, а оттуда – прямиком в покойники. Обедорожки короткие, разбежаться не успеешь – а они уже и кончатся. Усвоил?

Костыря оторопело молчал.

– И вот еще что, миленький, – продолжала незнакомка какни в чем не бывало. – Ты, как я понимаю, человек подневольный, как тебескажут, так ты и сделаешь. Поэтому ты передай своему начальничку мои слова, кнему они тоже относятся, а чтобы он тебе поверил, вот тебе моя фотография.Пусть любуется перед сном. Да пусть запомнит меня получше, не приведи Господьему еще когда-нибудь мне поперек дороги встать.

Она швырнула Виктору под ноги белый конверт, повернулась ибыстро побежала вниз по лестнице. Больше всего его поразил тот факт, что он неслышал ее шагов. Она двигалась совершенно бесшумно. Как только она исчезла изполя его зрения, Костыре показалось, что она просто растворилась в воздухе.

На деревянных ногах он вернулся в комнату, сел на постель изакурил. Подружка крепко спала, отвернувшись к стене. Черт возьми, неужели онвсе-таки ошибся с девчонкой? Он ведь был так уверен, что она чиста, а тотслучай в магазине, когда она ушла от наблюдения, расценивал как досаднуюнеприятность.

Его размышления были прерваны оглушительно громкимтелефонным звонком.

– Господи, будет мне покой в этом доме или нет? –простонала девушка, зарываясь головой поглубже в подушки.

Звонил Сурик. Голос у него был такой, будто он только чтовидел привидение.

– Костыль, ко мне только что приходили.

– Кто? – спросил Виктор, чувствуя противное посасываниепод ложечкой.

– Баба какая-то, вся в красном. Страшная – жуть. Говорит,что мы должны от девчонки отстать, а то нам всем конец.

– Когда она у тебя была?

– Да только что. Костыль, что делать? Надо Артему звонить…

– Я спрашиваю, когда она у тебя была? – медленноповторил Виктор. – Подумай как следует.

– Чего думать-то? – взвизгнул Сурик. – Я тебеговорю: только что. Я на часы посмотрел, когда дверь открывал, было ровночетыре, а сейчас десять минут пятого.

– И фотографию оставила? – спросил Костыря, сам плохопонимая, о чем спрашивает, потому что того, о чем он спрашивал, просто не моглопроизойти.

– А… Ты… Как ты узнал? – заикаясь, произнес Удунян.

– Черт, что же это было? Привидение, что ли? У меня тожебыла женщина. И тоже ровно в четыре. Твоя как выглядела?

– Ну как… Вся в красной коже, волосы черные, на голове не толента, не то повязка, тоже красная. Пуговицы сверху расстегнуты, сиськи наружу.Больше ничего не разглядел, испугался очень.

– Что она говорила?

– Что мы должны перестать ходить за девкой, мы им мешаем. Уних там свои счеты, свидетели им не нужны.

– Про дорожку говорила?

– Говорила.

– А про начальника?

– Говорила. Она сказала: «начальничку своему передай».

– Все точно, – выдохнул Костыря. – Один к одному.Может, у нас с тобой глюки?

– Ну да, а фотография? – резонно возразил Сурик. –Фотография-то вот, лежит, я же могу ее потрогать.

– Слушай, а может, это все-таки разные бабы, а? – с надеждойспросил Виктор. – Давай встретимся и сличим снимки.

– Давай, – с готовностью согласился Удунян. – Тыко мне приедешь или я к тебе?

– Лучше я к тебе, – быстро ответил Костыря, который немог среди ночи выгнать свою подружку на улицу, но посвящать ее в свои проблемы,обсуждая их с Суриком в ее присутствии, он тоже не хотел.

Он уже оделся и собирался написать девушке записку собъяснениями, куда положить ключ, если он долго не вернется, как телефонзазвонил снова. Это опять был Сурик, и голос у него на этот раз был совсемубитый.

– Костыль, мне только что Игорь звонил. У него тоже.

– Твою мать! – в сердцах выругался Виктор. – Дачто же это с нами происходит! Я живу в Беляеве, ты – в Марьиной Роще, Игорь – уРечного вокзала. По пустым улицам на самой лучшей машине все равно меньшедвадцати минут не выходит. Как же это может быть?

– Не знаю, – прошептал Сурик. – Костыль, мнестрашно.

– Ты сказал Игорю, что я к тебе еду?

– Да, он тоже сейчас приедет. Костыль, приезжай быстрей, яне могу, я сойду с ума. – Он чуть не плакал.

– Ладно, держись, скоро буду.

Через полчаса они втроем сидели у Сурика в огромнойчетырехкомнатной квартире, которую он снимал за бешеные деньги. На столе передними лежали три фотографии. Снимки были разные, но женщина на них былазапечатлена одна и та же. Та самая, которая час назад в одну и ту же минутупосетила всех троих.

– Она, – уверенно определил Ерохин, по очереди изучивтри фотографии.

– Точно, она, – тоскливо подтвердил Сурик. Его огромныесветлые глаза потускнели от пережитого страха. Еще свежа была в памяти встречас покойником, а теперь это… Пусть эти два кретина пытаются понять, чтопроисходит, но он, Удунян, уже ничего понять не может. Атеисты проклятые,заморочили людям голову, бога нет, дьявола нет, чудес не бывает, мертвецы изгробов не встают… Как же, нет их, не бывает! Слушайте больше! Все есть, и всебывает. Каждый невинно убиенный за себя мстит, только не каждому дано этопонять. Он, Сурен, понял, а Игорю с Костылем – не дано.