Кроу издал вздох удовольствия и расслабился. Мускулы сразу стали мягкими; наконец он смог свободно вдохнуть. Он все еще витал в облаках оргазма, но постепенно стал возвращаться к реальности.

– Нравится моя сперма, правда?

Он лицом прижался к моему лицу, все еще прерывисто дыша.

– Да.

Я обняла его за талию и придвинула к себе.

– Да. Мне очень приятно ощущать тебя внутри себя. Пока ты на работе, я постоянно о тебе думаю.

Его глаза страстно потемнели:

– Пуговица… ты всегда точно знаешь, что я хочу услышать.

С этими словами он поцеловал меня – на этот раз его поцелуй был гораздо крепче, чем в прошлый раз. Он целовал меня страстно, зовуще, так, чтобы я снова отдалась ему. И хотя это была лишь слабая тень того, насколько он может быть дик и мощен, я снова почувствовала возбуждение.

Наши губы наконец разлепились, и он медленно вынул член из меня. Затем он стал ощупывать мое влагалище пальцами, проверяя, не вытекло ли что наружу. С удовлетворением убедившись, что ни капли его спермы не пропало, он произнес:

– Ты моя…

– Да, твоя.

Он поцеловал меня в шею и стиснул мою грудь в объятиях.

– Как ты чувствуешь себя?

И он нежно провел рукой по моему бедру, как бы проверяя, не причинил ли он мне дополнительной травмы.

– Обалденно. И спать хочется.

Тогда он поцеловал меня во влагалище и прилег рядом:

– Тебе точно не было больно?

– Нет, конечно.

Раньше ему нравились мои страдания, и вот теперь даже мысль об этом вызывала в нем ужас. Я невольно отметила это обстоятельство, настолько велик был контраст.

Кроу улегся рядом, и я заметила, как его полуопавший член покоится на его животе. Он завел руку себе за голову и утомленно прикрыл глаза.

Я уютно пристроилась рядом и положила голову ему на грудь. Протянув под одеялом руку, я обняла его и сразу же почувствовала, как отлетаю прочь. Мои раны постоянно причиняли мне страшную боль, но едва лишь рядом оказывался Кроу, боль отступала. Он защищал меня и во сне, и когда я бодрствовала. Но его защита также распространялась на такие вещи, которых никто бы не смог понять или увидеть, – печаль, боль, безнадежность.

Ничто не могло ему противостоять.

– Надень-ка вот это!

Кроу бросил мне на постель черное платье без верха.

– Ну, давай же, скорее!

От удивления я прикрыла рот руками:

– Что, прости?

Он снова начал распоряжаться мной, что мне ни капли не понравилось.

– Я тебе на каком языке говорю?

Он вынул из шкафа мои туфли и бросил их на пол. Теперь он снова был жестоким и беспощадным, как раньше. Старая злоба вновь вернулась к нему.

– Я прекрасно тебя поняла, – ответила я. – Только вот не надо тут быковать.

– Уж придется смириться с этим, – сказал он, бросив в мою сторону угрожающий взгляд, как бы предупреждавший не спорить с ним на этот раз.

– Да что с тобой сегодня?

Кроу остановился в полушаге от меня с таким выражением лица, которого доселе я у него не видела.

– Что со мной?

– Да.

Он шагнул с явным намерением убить меня. Рукой он схватил было меня за горло, как проделывал это раньше, но едва его пальцы коснулись меня, он остановился. Затем посмотрел на свою руку, не понимая, что он хотел только что совершить. Он отступил на шаг:

– Просто оденься поскорее.

И Кроу вышел из комнаты, оставив дверь открытой.

Я слышала, как удаляются его шаги, и только потом взглянула на валявшееся на кровати платье. Мне было плевать, из какого оно материала и как оно будет сидеть на мне. Я не понимала, что случилось с Кроу и почему он стал таким грубым. Интересно, он не стал душить меня только из-за моих ран? Или же тут какая-то другая причина?

Я оделась и спустилась в холл, думая встретить его там. И точно – Кроу стоял, одетый в свой черный костюм и светло-голубой галстук. Он выглядел потрясающе, точно так же, как и когда я видела его без одежды.

Но он был не один.

Рядом с ним я увидела Кейна. Тот был одет так же, как и брат. Лицо его выглядело точь-в-точь, как и мое. На нем буквально не осталось живого места. Просто не узнать.

Я остановилась на последней ступеньке, от страха едва не потеряв равновесие. В нашу последнюю встречу он отделал меня едва ли не до смерти. Неделю я провалялась в больнице и чуть не умерла. Даже сейчас мне потребовалось почти десять минут, чтобы преодолеть последнюю ступеньку.

В глубине меня загорелась ненависть.

– Пройдемте в столовую, – сказал Кроу, повернувшись в мою сторону и приглашая принять участие в их разговоре.

Он двинулся навстречу мне, держа одну руку в кармане.

Я не отрывала взгляд от Кейна.

Что за игру задумал Кроу? Зачем он пригласил брата в свой дом? И зачем я ему понадобилась?

Кроу провел меня в столовую и подтолкнул мне стул. Сейчас он вел себя, как джентльмен, хотя четверть часа назад выглядел полным мудаком.

Но, увидев Кейна, я поняла, почему Кроу был так зол.

Кроу сел рядом со мной, Кейн сел напротив. На столе стояли стаканы со скотчем, который они дули, словно воду. Движения Кейна были затруднены по той же причине, что и у меня.

Так ему и надо.

Мне хотелось узнать, зачем они меня позвали сюда. Но я не стала расспрашивать, а решила просто оглядеться, в надежде понять самой.

– Ну и зачем же мы собрались? – заговорил первым Кроу.

Он посмотрел на ледяные кубики в своем стакане и сделал небольшой глоток.

– Последние известия – Боунс пропал. Уехал из Италии.

От радости у меня округлились глаза.

– И куда его понесло? – спросил Кроу.

– Понятия не имею.

Кейн посмотрел на меня, окатив волной ненависти. Его презрение ко мне ничуть не убавилось. Не будь рядом Кроу, он снова избил бы меня.

Так какого же черта я здесь?

– Единственный человек, который сможет нам помочь, – это Перл.

Кроу впервые произнес мое настоящее имя. До этого я неизменно оставалась для него Пуговицей. Он окружил меня такой заботой и лаской, что я почти позабыла, как меня зовут.

– Мы можем прибегнуть к ее помощи, чтобы выманить его. И как только попытается похитить ее, тут-то мы его и трахнем.

– Приманка? – догадался Кейн.

– Естественно.

Кейн прикончил свой стакан и налил еще: