– Честное слово?

– Честное слово.

Когда во время зимних каникул Элла писала свой рассказ, она решила поискать каких-то сведений о транссексуальности, потому что, в общем-то, не очень знала, что именно означает это слово. Ее внимание привлекла статья, которая называлась «Мелисса, мальчик, который мечтал быть девочкой».

– Как я, только наоборот, – сказала Элла.

В статье шла речь о семилетнем мальчике, которому нравилось быть девочкой, он наряжался принцессой и называл себя Мелиссой. Родители показали ему документальный фильм о двух транссексуалах и после просмотра спросили: «Ты вот этого хочешь?» Теперь ему девять, и он/она не без самодовольства объявил журналистке, которая брала интервью: «Я актриса, я певица, я транссексуал».

– Не побоялась рано открываться, – не без лукавства заключила Элла.

Дедушка Мелиссы, демократ, депутат от Кремниевой долины, написал в твиттере: «Я горжусь своей внучкой, надеюсь, что она будет чувствовать себя в безопасности в школе, что ее не будут преследовать». Элла очень точно пересказала статью, значит, перечитала ее не один раз. Спаситель тоже ее читал, она была опубликована на сайте журнала «Эль», и он продолжал похлопывать себя рукой по губам, страдая, что обрек себя на молчание.

– Подростков и даже маленьких детей, которые родились мальчиками, а считают себя девочками или наоборот, полным-полно. И я чувствую то же самое.

Спаситель поднял руку, прося разрешения заговорить.

– Могу я задать вопрос?

У Эллы разгорелись щеки, глаза блестели от возбуждения, ей нужно было хоть немного перевести дыхание, и она кивнула в знак согласия.

– А ты читала, что предлагают американские врачи? Переодеваться – одно, а принимать гормоны или подвергнуть себя операции, чтобы изменить пол…

Элла с угрозой направила на Спасителя указательный палец:

– Это уже не вопрос!

– Извини.

Элле очень хотелось, чтобы последнее слово осталось за ней.

– Вы помните стихотворение «В осеннем лесу, на развилке дорог…»? А знаете, как оно кончается?

And that has made all the difference[42]. Элла стояла на перепутье, и никто не мог за нее выбрать дорогу, по которой она пойдет.

Вечером, лежа у себя в комнате и читая сотую книгу по психологии под названием «Покончить с чувством вины», Спаситель не раз поднимал глаза и поглядывал вокруг с ласковым удивлением. Луиза еще не переселилась на улицу Мюрлен, но он замечал ее присутствие: на тумбочке женский журнал, на полке крем, под подушкой забытая ночнушка. «Спальня-транссексуал», – улыбнулся Спаситель, уплывая в сон и теряя контроль над мыслями.

* * *

На этот раз тема вторничных дебатов пришла на ум мадам Дюмейе после некоторых событий. Во-первых, она все еще хранила у себя в ящике стола рисунок с пенисом в состоянии эрекции и надписью «Любов». Она считала его творением одного из мальчишек, которых про себя называла «четверкой»: Матиса, Ноама, Лазаря или Поля. Во-вторых, у нее был разговор с отцом Осеанны, который попросил ее, а вернее, даже потребовал встречи. Встреча с месье Бонасье состоялась в школьном дворе в предыдущую пятницу. Месье Бонасье был не кто-нибудь, а преподаватель истории в университете и сразу давал вам это почувствовать.

– Я с трудом выкроил время, – сказал он мадам Дюмейе, демонстративно убирая в карман мобильник.

Дело было серьезным. Его дочь получила два анонимных письма, их подсунули ей в ранец. Месье Бонасье принес их учительнице на экспертизу. «Письма» представляли собой листки, наскоро вырванные из черновой тетради, на одном было нацарапано: «хочеш будем парочкой на фейсбуке?», на втором: «у тебя класная попа». Украшающие оба послания сердечки не улучшали в глазах месье Бонасье их содержания. Отсутствие подписи навело учительницу на мысль, что и это дело рук все той же «четверки». К тому же Осеанна была заводилой в небольшой компании девчонок-насмешниц. Так что, похоже, это была войнушка, стенка на стенку – мальчики против девочек. Объяснение не устроило разгневанного отца. Он желал дознания.

– Я оставляю вам эту гадость. Я сделал фотокопии. Если не узнаю фамилию и не получу извинения от виновного, напишу жалобу. Родители мальчика с дурными наклонностями должны чувствовать свою ответственность.

Мадам Дюмейе встала в тупик. Она посоветовалась с Евой, своей молоденькой приятельницей, работавшей в детском саду. Ева расхохоталась, увидев две бумажки, потом отпустила насмешливое замечание по поводу грамотности обидчика.

– Тебе смешно, – вздохнула мадам Дюмейе, – а господин профессор считает это трагедией.

Сама мадам Дюмейе со своим-то стажем работы в школе не придавала большого значения таким историям, но все же и она находила, что «теперешние дети знают слишком много».

– Они смотрят реалити-шоу с однополыми и транс… как их там… парами… В общем…

Тут мадам Дюмейе махнула рукой: «И тому подобное». Сама она никогда «тому подобным» не интересовалась.

– Мы представить себе не можем, Кристина, – (у мадам Дюмейе было еще и имя), – нет, не можем себе представить то, что они видят, – поддержала мнение учительницы молоденькая подруга. – И не только по телевизору, но еще и в компьютере.

Ева, современная молодая женщина, была в курсе эволюции современного общества.

– Я вырезала эту статью из «Мари-Клер»[43], вот смотри: только семнадцать процентов родителей контролируют то, что смотрят их дети в интернете, а в среднем дети начинают бродить по интернету самостоятельно в восемь лет. По статистике, девочки смотрят свой первый порнофильм в тринадцать лет, а мальчики – в одиннадцать.

– Господи! Бедные дети!..

Памятуя обо всем этом, мадам Дюмейе и предложила во вторник своим «бедным детям»:

– Сегодня мы с вами подумаем, что значит быть ребенком. Есть ли разница между вами и взрослыми?

– Родители все решают, а дети ничего, – сказала Осеанна.

Она умоляла папу не показывать письма учительнице.

– Ребенок, – сказала Райя, глядя очень серьезно, – тоже человек, но маленький. Он не животное.

– Да, тоже сапиенс, – подтвердил один из старших.

– Но человеческий детеныш не способен ходить, а детеныши морской свинки ходят, – заметил Поль.

– Человеческие детеныши вообще ни на что не способны, – объявил Матис, получивший не так давно в подарок сводную сестру.

Чтобы прекратить бесконечные «да, правда» и «нет, неправда», учительница объяснила, что люди своих детей кормят и оберегают гораздо дольше, чем животные своих детенышей.