Агнесса, наверное, тоже думала о своем отношении ко мне. Потому что на входе в конюшню смерила меня таким особенным оценивающим взглядом, что я не удержался от вопроса:

- Чего ты так смотришь? Прикидываешь, как исправить твоё постыдное воспитание? Правильно, никогда не поздно взяться за ум.

Агнесса усмехнулась и медленно покачала головой.

- Да вот думаю... Расстрелять тебя или позволить себе в тебя влюбиться? Мне оба варианта одинаково по душе, никак не могу определиться.

Сердце ёкнуло, на миг сбилось с ритма. Внутри меня взорвался целый фейерверк эмоций, но внешне я остался спокоен и нарочито безразличным тоном сказал:

- Мое красивое лицо будет плохо сочетаться с дырами от пуль. Так что я настоятельно рекомендую выбрать второй вариант. К тому же, нашему будущему наследнику лучше появляться на свет в атмосфере, э-э-э, любви и счастья. Не так ли?

Тут Агнесса не выдержала и расхохоталась. Нервно, но от души.  Вот и славненько, смех, как говорится, лечит.

Зато и дурацкая неловкость между нами вмиг куда-то улетучилась.

- Тебе не надоело постоянно грызть шоколад? - спросила Агнесса, наблюдая за тем, как я по дороге съел половину плитки горького шоколада. - Постоянно вижу тебя жующим его. У тебя там кровь еще не стала шоколадной, а? А я еще себя считала сладкоежкой...

Я пожал плечами.

- Шоколад полезен многим арханам. Он бодрит, мгновенно восстанавливает магический резерв, да и просто внутренний зверь становится более покладистым. Не знаю насчет крови, но поцелуй у меня сейчас точно будет шоколадный. Хочешь проверить?

- Ой, отвали!..

- Никак не могу взять толк, что с тобой не так? - картинно вздохнул я, шагая вместе с Агнессой по длинной конюшне. - Я тебе тут нежности предлагаю, а ты еще недовольная, пф-ф-ф. Как вообще можно желать расстрелять прекрасного меня? Вроде ледяной рыцарь-дракон у нас я, но леди с холодным сердцем - это точно ты. И ты порой невыносима!

- Если я тебя напрягаю или раздражаю, то ты всегда можешь забиться в углу и поплакать, - огрызнулась она, остановившись напротив черного коня и окидывая его оценивающим взглядом.

- О да. Ты чрезвычайно меня напрягаешь, - двусмысленно усмехнулся я и горячей ладонью медленно провел ладонью от талии верх по спине Агнессы.

Она вздрогнула всем телом и застыла на месте, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

- Что ты делаешь?

- А что я делаю? - негромко спросил я, ведя рукой выше, касаясь шеи под волосами Агнессы.

- Трогаешь. Касаешься так, как касаться не должен. Перестань это делать. Немедленно.

- Не перестану. Тебе это нравится.

- Нет! - мотнула головой Агнесса, отчаянно зажмурившись. - Совсем не нравится!

"Врет!" - возмущенно фыркнул Савьер, всплыв из глубин сознания.

- Это я-то вру?! - возмутилась Агнесса, очевидно, услышав голос Савьера. - Да я... Да мне вообще противны твои прикосновения!

"Бесстыдно врет", - снова фыркнул Савьер.

"Знаю", - подумал я, а вслух сказал:

- Настолько не нравится, что ты вся дрожишь?

- Это от возмущения и гнева!

- Нет. Это от трепета и желания, - уверенно сказал я, поглаживая нежную кожу шеи и не сводя глаз с Агнессы. - Ты жаждешь моих прикосновений, но боишься в этом признаться даже самой себе. Только вчера тебя немного прорвало, когда перестала сдерживаться.

- Я была... не совсем в себе!

- Оу, нет. Ты как раз-таки раскрыла себя.

- Да что же ты со мной делаешь?! - взвилась Агнесса, отступая на шаг, но упираясь в стену. - Не трогай меня! Ты путаешь мне мысли и отвлекаешь от собственных проблем! Это неправильно, не должно так быть! Я солдат! А солдаты не сдаются!

- Кому не сдаются? - жарко шепнул я, подступая вплотную.

- Никому!! Ни... ко... М-м-м...

Вопль Агнессы потонул в сладком поцелуе. Я прижал ее к себе одним сильным движением и впился в губы, настойчиво, яростно. Решительно сминая все сопротивление Агнессы. Стремясь показать всю ту гамму чувств, что сейчас испытывал. Все то желание, которое разъедало меня изнутри и заставляло вновь и вновь касаться, стискивать в объятьях, углублять поцелуй и срывать с губ тихие стоны.

По телу словно жидкий огонь разлился, когда Агнесса неуверенно обняла меня за шею и зарылась пальцами в волосы. Сначала невесомо, словно бы сама не до конца понимала, хочет ли этого. А потом ощутимо проводя кончиками пальцев по шее и ниже, к спине, вызывая у меня тем самым легкий озноб.

Она наконец-то отпустила себя и позволила себе быть в моменте "здесь и сейчас". Раствориться в эмоциях, довериться, раскрыться. Чувствовать, принимать и отдавать. Надо было взять себе на заметку почаще затыкать ее поцелуем - действенный способ, оказывается.

Я и сам тонул, захлёбывался эмоциями. Все крепче и крепче прижимал Агнессу к себе, напряженный, взвинченный до предела.

Слишком близко. Слишком жарко. Слишком головокружительно.

Прервал поцелуй, лишь когда понял, что еще немного - и я переступлю допустимую грань. Нельзя. Не сейчас. И не здесь.

Провел носом по щеке Агнессы, как хищник, обнюхивающий жертву. Шепнул на ухо:

- Имей в виду, я сейчас останавливаюсь только лишь потому, что не хочу продолжать тут, в столь не романтичном месте. Но если бы мы с тобой были наедине в более подобающей обстановке, то я бы...

Я долго и со вкусом нашептывал Агнессе, что именно сделал бы с ней при других обстоятельствах, и чувствовал, что она даже дыхание задержала, внимая моим откровенным словам. Прикрыла глаза и дышала прерывисто, как после длительного бега. Но оттолкнуть, убежать от меня более не порывалась. Поэтому я продолжал гладить, обнимать, прижимать к себе, и отсутствие сопротивления здорово дурманило разум.

"Попалась. И ты попался, - раздался ехидный голосок Савьера в моей голове. - С потрохами!"

"Попался, - не стал упираться я. - Полностью. С головой".

- Ты моя. Только моя, слышишь? Ты самый сладкий плод, который я когда-либо вкушал. И я хочу испить тебя всю, без остатка.

Я крепко зажмурилась и, кажется, даже перестала дышать на какое-то время. Ой всё! Прощай, мозг!

От поцелуев Салливана горели губы, от его слов звенело в ушах. Картинки, нарисованные его речами, так и стояли перед глазами, и я удивлялась, как я вся, с головы до ног еще не покраснела. К тому явно шло.

Его глубокий голос заставлял вибрировать от желания, его объятья начисто лишали воли.

Я тряхнула головой, прогоняя непристойные мысли прочь. Облизнула губы, все еще ощущая во рту горько-сладкий привкус шоколада. Проклятье, кажется, я больше никогда не смогу есть шоколад, не вспоминая о Салливане...