– Гешение уже вынесено, – пожал плечами Кепка, вынул из кармана помятый листок и прочитал: – «Нагодно-геволюционный суд и суд Комиссагов пгиговагивает Цагя Кощея Бессмегтного к высшей меге социалистической спгаведливости – гасстгелу. Пгиговог пгивести в исполнение немедленно».

Несмотря на некоторые слова, с трудом разбираемые мною, одно я понял точно: мне трындец, если не попытаюсь переломить ситуацию или мне не помогут.

– А может, меня на развод оставите? – немного заискивающе (фу, аж самому стало противно!) проговорил я, видя острые кончики винтовочных штыков рядом со своей грудью. – Или в Красную книгу внесете – позже сам умру.

– Обмануть нас желаете, батенька? – прищурился собеседник. – Нам известно ваше втогое пгозвище, подкгепленное наблюдениями. Итак, ваше последнее слово?

– Милиция! – с перепугу заорал я, видя, как матросы передергивают затворы винтовок.

И случилось чудо! Двери моего кабинета распахнулись в очередной раз и явили милую и симпатичную девушку в мини-юбке и шелковой блузке.

– Кощей? – удивленно приподняла девушка бровь, игнорируя прочих посетителей кабинета. – Что кричишь?

– Марьюшка? – только сейчас я узнал в этой сексапильной красотке свою знакомую по истории на Лысой горе (а что за история-то, ничего конкретного не припоминается).

– Да, – улыбнулась и сделала вид, что только сейчас увидела посторонних. – Ой, а это кто такие?

– Революционеры, – скривился я, – пришли меня расстреливать.

– Вот как, – протянула ведьма и обратилась к Кепке. – Постановление у вас на расстрел есть? А почему именно – расстрел? И с чего вдруг такой произвол?

– А вы кто такая? – воинственно задрал бородку мужичок.

– Свободная пресса. – Достав из крохотной сумочки на плече бордовые «корочки», девушка вальяжно ими махнула и кинула обратно. – Имею полное право находиться в этом кабинете и задавать вопросы с разрешения его владельца. А он совсем не против. Ведь так, милый?

– Ага, – подтвердил я охрипшим голосом.

– А нам все гавно, – ответил мужичок, – на ваши документы. Мы сами себе власть и пгесса.

– Что-что вам? – чуть повернула голову Марьюшка. – Не расслышала что-то, повторите.

– Я говорю, что нам все гавно! – не разобравшись в звучании своей фразы, прокричал кепконосец.

– Ой, я опять не поняла, – пожала плечами девушка. – Но зато услышала, что вы ругаетесь. Завтра об этом будет знать вся страна.

– А мне все гавн… – начал мужичок и резко замолчал, услышав за спиною сдавленные смешки матросов.

С гневным лицом он повернулся к ним, собираясь отчитать, и не успел. Дверь хлопнула в очередной раз, отчего с нее слетела табличка и упала на пол. Машинально я посмотрел на нее и прочитал: «Приходи редко, проси мало, уходи быстро. Царь Кощей».

Впятером мы уставились на рослую фигуру в черной кольчуге и черной кольчужной маске на лице с небольшими отверстиями для глаз и рта. В руках фигура держала огромную и такую знакомую булаву.

– Что здесь происходит? – грозно спросил Илья, многозначительно похлопывая оружием по ладони. – Вы кто такие?

– Э-э, – смешался кепконосец, бросив быстрый взгляд на богатыря, его оружие и смерив своих сопровождающих.

Последние изрядно проигрывали Илье по всем статьям.

– Что «э-э»? – передразнил его богатырь. – Быстро исчезли из кабинета, пока не пустил в ход вот это и парней не позвал.

Богатырь немного отошел в сторону, давая всем нам возможность рассмотреть десяток здоровяков в приемной. Все в одинаковой воинской справе, схожей с Илюхиной. И с такими же булавами в руках. Когда исчезли революционеры, я и не заметил. Зато сразу после этого в комнату влетела секретарша и повисла на шее у Ильи:

– Ты молодчина!

– Только долго добирался, – упрекнула его Марьюшка. – Я устала зубы заговаривать.

– Ой, – не дала в обиду своего поклонника княжна (именно она и сидела у меня в приемной), – всего-то пару минут. Лучше бы спасибо сказала, что сообщила об этих чудиках тебе и вызвала Илью. Пошли, Илюшенька, нам тут не рады.

– Спасибо, – произнесла Марьюшка в спину парочке, когда за той закрылась дверь. Потом повернулась ко мне. – Кощей, когда же ты научишься разбираться в людях? Пускаешь всяких, а потом тебя приходится спасать, – произнесла и хлопнула меня ладошкой по лбу.

Проснулся я от того, что крепко приложился лбом о резной столбик спинки кровати. Мысленно пообещав в адрес неизвестного, не успевшего оформиться в четкий образ, все кары небесные, я встал с постели. Судя по начавшемуся клониться к горизонту солнцу, время близилось к вечеру. Быстро пробежавшись мысленно по последним событиям, я в очередной раз чертыхнулся и полез за письменными принадлежностями: хренов Соловей изрядно мне подкузьмил, притащив княжну вместо положенных телег с золотом.

«…засим прошу отписать две… – тут я задумался, машинально принявшись покусывать кончик пера, потом зачеркнул последнее слово и продолжил: – Три телеги с золотыми монетами и украшениями. Кощей Бессмертный».

Вроде бы все. Елки-палки, задумавшись над тем, не добавить ли парочку лишних строчек в письмо, я опять ухватился зубами за перо, откинувшись на спинку кресла. В результате посадил чернильное пятно на рубашку, которое растеклось по материи наглой амебой размером со старинный пятак. Отвлекшись на испорченную одежду, я немного подумал над немедленной заменой гардероба, но потом махнул на это рукой – потерпит, сейчас надо закончить с письмом.

Высунувшись из-за окна и увидев на карнизе черную птицу, я крикнул:

– Эй, уважаемый, не будете ли вы так любезны подлететь поближе?

Ворон, до этого с интересом смотревший вниз, во двор, повернулся ко мне и недовольно прокаркал:

– Чего нужно, Кощей?

– Да вот, – помахал я скрученным в трубочку письмом, – донести до адресата требуется. Причем достаточно срочно и сразу в первые руки.

– Это кому? – Короткими прыжками, изредка взмахивая крыльями, ворон подобрался ко мне.

– Князю насчет его дочки, что Соловей притащил, – пояснил я ворону. – Надо, чтобы тот поскорее прочитал и принял решение. В идеале – ответ передал с тобою.

– Хе, Кощей, – птица склонила голову набок, косясь бусинками глаз на меня, – ты тогда присматривай за дочкой княжеской. Выкуп прибудет, а ее предоставить не сможешь – князь осерчает до предела.

– То есть, – не понял я, – следить за княжеской дочкой? Она Яге помогает… А-а, нет, стоп! С домовыми и Ильей должна была уборкой заняться. Так что в этом такого? Не перетрудится небось, труд укрепляет и душевно, и физически.

– А ты во двор спустись, – непонятно прокаркал ворон и ухватил клювом мое послание. После этого взмахнул крыльями и скрылся.