Стены зала представляли собой сплошной экран системы наблюдения и в данный момент как бы отсутствовали вовсе, пропуская свет бесчисленных светил, окружавших «Непобедимый» со всех сторон. Три четверти сферы обзора источали звёздное пламя, преимущественно ослепительно жёлтое и красное, с кустами белого или голубоватого цвета. Та часть «небосвода», к которой была обращена корма корабля, казалась гораздо тусклее, так как в этом направлении находилась периферийная окраина Млечного Пути, рукава Ориона и Персея, между которыми и занимало положение Солнце.

Сверкание звёзд, на которые можно было смотреть без очков и защитных устройств, благодаря особенностям системы обзора завораживало, и собравшиеся в зале члены экспедиции залюбовались «небом», ища в нём некий скрытый гармонический порядок. И находили: второе кольцо, то есть сфера из одинаковых красных гигантов, читалась легко, окружая глубинное звёздное облако, в свою очередь окружавшее скопление чёрных дыр в ядре Галактики, отмеченное ещё более ярким огнём вследствие процессов падения пыли и газа в эти дыры.

– Ганглий, – сказал задумчиво Том Чаун. – Вам не кажется?

Стоявший рядом Шапиро оживился.

– Не думал в этом направлении – рассматривать скопление звёзд как нервный узел.

– Не скопление звёзд – скопление цивилизаций.

– В некотором смысле вы правы. Интересно, что в ядре галактики Андромеды размещается точно такое же кольцо из звёзд.

– Да? – оглянулся Чаун. – Я не знал. Там тоже живут галактоиды?

– Очевидно, хотя не наши.

– Наши, не наши, – улыбнулся ксенолог. – Звучит как признание негуман родственниками.

– Вы считаете, мы не встретим здесь человекоподобных?

– Боюсь, мы не встретим никого.

– И вы с такими настроениями решились на участие в экспедиции?

– Для меня вообще загадка, зачем Комитет безопасности СОН засуетился и решил потратиться на этот поход. Какая в этом была нужда?

– Как это – какая? Найти союзников…

– Если бы галактоиды хотели поучаствовать в драке с Вирусом, они бы уже присоединились, тем более, имея такую мощь. – Чаун кивнул на красивую дугу красных звёзд. – Чтобы выстроить такое кольцо, нужно обладать колоссальной энергией и соответствующими технологиями.

– Согласен. Вы думаете, галактоиды не видят опасности в агрессии Вируса?

– Это вопрос не ко мне, а к галактоидам. К нам они равнодушны потому, что мы слабы в этом плане. Нам ещё очень далеко до овладения энергиями звёзд. Мы даже энергией планеты не овладели в полной мере.

– То есть вы хотите сказать, что мы для них дети и по этой причине они не хотят встречаться?

– Не знаю, может быть, с ними мы так или иначе когда-нибудь встретимся и спросим, но гнать крейсер в спешке к ядру в наше время по меньшей мере странно. Я этого не понимаю.

Шапиро задумался, находя в словах ксенолога весомый резон, но в этот момент Тульпаан Нтомба призвал разбредшихся по залу учёных к порядку, и совещание началось. Хотя все при этом то и дело поглядывали на изумительную панораму звёзд, почти скрывших вечную черноту космоса.

– Прошу высказываться, друзья, – сказал Тульпаан, сев лицом к дуге кресел в центре зала. – Мы уже у порога сообщества цивилизаций, и очень хотелось бы донести до них наши тревоги.

– Они не ответили на наши призывы и не ответят, – сказал Чаун. – Это означает, что либо наши программы контакта нереалистичны, либо, что вернее, галактоиды по-прежнему не желают с нами разговаривать.

– Разрабатывал программы контакта ваш институт, – заметил брезгливо Эдуард Кляйман, посмотрел на Витухновского. – И ваш, дорогой доктор. А я всегда знал, что эта технология ошибочна. Вы сделали упор на конкретной логике человеческого типа, в то время как галактоиды живут по три-логике, а возможно, и по нелинейным трекам, с одномоментной базой типа «да-нет».

– Положим, это спорно, – вежливо возразил белокурый, женственный Витухновский.

– Чего тут спорить? Галактоиды уже выразили своё отношение к нам – молчанием, значит, думают не так и не о том, о чём думаем мы. Это негуманоидный вид разума! Как говорил кто-то из древних философов: не верь тому, что может думать, но не видно, где у него мозги.

По лицам присутствующих пробежали улыбки.

– Практически сто процентов поведенческих реакций негуманоидов остаются для нас тайной, – пожал плечами Том Чаун. – По тем скудным данным, что мы получили за двести лет поисков разума, можно сделать однозначный вывод: негуманоидные виды разума не настроены на компромисс с человекоподобными.

– Но у нас нет другого выхода, – покачал головой Кляйман. – В любом случае придётся искать контакт.

– Мне не совсем понятна ваша позиция, коллега, – обратил Берман свой незамутнённый сомнениями взор на Чауна. – Почему вы считаете, что мы неинтересны для негуманоидов?

– Потому что они, образно говоря, плевать хотели на наши тревоги и нас самих. Они – другие!

– Эволюция человека продолжается, хотя и не на физическом, а на социальном уровне. Грядёт сращивание человека с интернет-сетью, с компьютером, что уже происходит, с машиной вообще, и в скором времени мы тоже превратимся в негуманоидную разумную систему.

– Вот когда превратимся, тогда на нас и обратят внимание.

– Вы пессимист, коллега.

– Полностью с вами согласен, коллега.

– Господа, не ссорьтесь, – пожурил присутствующих Тульпаан Нтомба. – Не слышу предложений.

– Идти вперёд, – проговорил Витухновский.

– А если нас развернут? – поморщился Кляйман.

– Вернёмся домой.

– Ни в коем случае! – разгорячился Берман, ксенолог. – Признаться в бессилии, провалить миссию и вернуться с пустыми руками – это поставить крест на цивилизации! Вирус устроит по этому поводу праздник. Развернут – сделаем ещё попытку.

– От нас снова отмахнутся.

– А мы снова пойдём вперёд!

– Я вас понял, доктор, – сказал Тульпаан. – Ваше мнение – идти до конца.

– У нас и вправду нет другого выхода, – помахал рукой Берману Том Чаун. – Я согласен с Рэмом.

– Будут другие мнения?

– Идти вперёд, – буркнул остывающий Берман.

– Возвращаться при первой же неудаче, – возразил Кляйман.

– Всеволод? – посмотрел Тульпаан на Шапиро.

– Не понимаю сути спора, – признался физик. – Перед нами стоит определённая задача, которую надо решить. Что делать после того, как нас развернут, как это сделали жители Квинтуплета, надо будет думать после того, как мы начнём решать задачу. Теоретические экзерсисы ничего не дадут.

Том Чаун бесшумно захлопал в ладоши.

– Браво, Всеволод!