Дыхание сбилось, из груди вырвался ещё один всхлип. В его зрачках я видела своё отражение и дрожала, доведённая до предела, не чувствуя под собой ни мрамора бортика, ни земли.

Резко он отпустил меня.

— Ты всё поняла?

— Да, — только и смогла глухо отозваться я.

Виктор отступил на пару шагов. Несколько секунд смотрел на меня молча, а после мотнул головой и мрачно усмехнулся уголком рта.

— Вряд ли, — перевернул нож рукоятью вниз и сунул в карман. — Иди к себе. Оденься. Скоро мы будем ужинать.

— Мы опять куда-то поедем? — словно в тумане отошла от воды, когда он направился к дому. Смотрела ему в спину, понимая, что я опять ошиблась. Он не стихия и не дьявол. Он… Он что-то намного хуже. Хуже и совершеннее.

— Разве я сказал тебе, что мы куда-то поедем? — он так и держал мой купальник, с разрезанных верёвочек которого стекала вода. — Я сказал, что мы скоро будем ужинать.

Дверь за ним закрылась, а я обессилено присела на лежак. Присела и тут же со стоном повалилась. Дотронулась до низа живота, подняла руку к груди и прижала к ключицам у горла.

— Черт тебя подери, Марчелло, — шепнула, сглотнув. — Ты просто… — выдох и ещё один протяжный бессильный стон.

В том, что сегодняшним вечером мне вообще стоит выходить из своей комнаты, уверена я не была. Вспоминала то, что случилось у бассейна, и буквально горела от стыда. Вику хватило считанных секунд, чтобы свести меня с ума, хотя прежде я даже самой себе казалась достаточно сдержанной. Даже в старших классах и институте в то время, как мои сверстницы обсуждали парней и восторгались кинозвёздами, я была по большей части сконцентрирована на учёбе. Аттестат без троек, диплом, пусть и не красный, зато полученный совершенно честно… Так что случилось теперь?

— И где же ужин? — войдя в кухню, спросила я у Виктора.

Тот стоял, привалившись к подоконнику, и медленно потягивал вино.

Бросив взгляд на стол, я увидела десертный нож и мгновенно вспыхнула. Почувствовала, как краска прилила к лицу, к шее, и поспешила отвести взгляд.

В комнате я пробыла достаточно долго. За это время солнце успело опуститься почти до самого горизонта и теперь заглядывало в дом приглушённо оранжевым закатом. Каждую минуту я боялась, что, не дождавшись меня, Марчелло сам придёт наверх, однако этого не случилось.

— Попробуй вино, — он подал мне свой бокал.

Мельком я посмотрела ему в лицо и взяла его. Пригубила.

— Оно идёт тебе куда больше, чем каберне, — Виктор перехватил ножку. Но забрал бокал не сразу — нарочно задержал мои пальцы в своих.

— Тебе лучше знать, — не стала возражать я. Высвободила кисть и опять посмотрела на стол. За исключением лежащего на нём ножа, он был пуст. Только на столешнице возле плиты стояла откупоренная бутылка и ничего больше. Не было даже второго бокала.

Его молчание выразило согласие с моими словами. Взяв бутылку, он раскрыл заднюю дверь и горлышком указал мне на улицу. Проходя, я глянула на него, но наткнулась лишь на абсолютную непроницаемость чернёного серебра.

Несмотря на то, что смеркаться ещё только-только должно было начать, бассейн уже подсвечивали вмонтированные по бокам лампочки.

Пройдя мимо, я остановилась. Дождалась Виктора.

— Куда теперь?

Он так же молча указал мне бутылкой на дорожку, ведущую вглубь сада. Не знаю, почему выбирая из того немногого, что у меня было, я решила надеть платье с медвежонком. То ли в знак неясного мне самой протеста, то ли потому, что изумрудное и второе, которое он принёс сам, казались слишком роскошными для домашнего ужина. В любом случае на это Виктор ничего не сказал.

— Надеюсь, ты не против поужинать в саду? — когда мы оказались на краю небольшой, окружённой персиковыми деревьями поляны за домом, спросил он.

— Стоило спросить об этом раньше, — я подошла к накрытому на двоих столику. Взяла из вазы персик и, поднеся к лицу, с удовольствием вдохнула сладкий аромат. Положила обратно и посмотрела на Марчелло. Щёлкнув зажигалкой, он поджёг фитилёк свечи в пузатой банке. Взял со стола бокал и, наполнив, отдал мне.

— В общем-то, против ты или нет, не имеет смысла. Я спросил это только из так называемой вежливости. А она, по большей части, тоже бывает лицемерна.

Сделав глоток, я усмехнулась. Виктор выдвинул кресло и, дождавшись, пока я сяду в него, занял то, что было напротив.

— В таком случае тебе не стоило и ухаживать за мной сейчас. Я могла бы справиться сама.

— Я это сделал только потому, что действительно хотел.

Я промолчала. Посмотрела на Виктора поверх бокала, поверх двух колышущихся в банке огоньков свечи и, поставив локти на край стола, обхватила стекло ладонями. В саду стояла тишина, заполняемая шелестом листьев и доносящимся до нас журчанием питьевого фонтанчика метрах в десяти от стола.

— Хочешь спросить о чём-то?

— Нет, — перед тем, как поставить бокал, я отпила ещё немного. Потихоньку вздохнула. — Просто пытаюсь понять тебя.

— И как?

— Безуспешно, — призналась честно.

Вик хмыкнул. Снял со стоящей перед ним тарелки крышку и взглядом велел мне сделать то же.

Я опять потихоньку усмехнулась и взяла оставленную им бутылку вина. Сама подлила себе в бокал.

— Раз уж вежливость и правила хорошего тона — одно из проявлений лицемерия…

— Отчасти, — он всё же приподнял свой.

— Отчасти, — улыбнулась. — Давай выпьем за… — всё остроумное, что я хотела сказать, куда-то подевалось. Я снова посмотрела на Вика поверх бокала, поверх свечи и сказала тихо: — Выпьем за смелость. За смелость разрушать границы.

Он откинулся на спинку кресла. Покачал бокал в руке, а потом всё-таки дотянулся им до моего.

—