– Ну, в Большом концерт так быстро не кончится, –со знанием дела сказала я. – Образцову без бисов не отпустят! Это ещенадолго.

Действительно, Мотька и Костя довольно быстро вернулись.

Прошло, наверное, еще около получаса, прежде чем из дверейБольшого зала стали появляться первые зрители. Удивительное дело, с какимилицами люди выходят с хороших, удачных концертов своих любимцев. Счастливые,блаженно усталые и, как пишут в газетах, «просветленные».

– Аська, смотри!

Я посмотрела туда, куда указывала Мотька, и увидела НиколаяНиколаевича под руку с… Клавдюшкой! Подумать только, он, значит, не простоположил на нее глаз, когда приходил к нам в школу!

– Мотька, нам нельзя к ним соваться! Ребята, он с нашейклассной руководительницей! Незачем ее сюда впутывать. Подойдите к нему одни.

Митя и Костя уверенно двинулись навстречу парочке. Мы неслышали, конечно, о чем они говорили, только Николай Николаевич остановился, заруку поздоровался с ними, но я видела, что он незаметно озирается: вероятно,ищет глазами нас. Потом он опять пожал мальчишкам руки, кивнул на прощание и,взяв под руку Клавдюшку, ушел.

– Ну, что он сказал? – накинулись мы на них.

– А красивенькая ваша классная, даже очень! –заметил Костя. – У мента губа не дура!

– Тебя о ее красоте никто не спрашивает! – ревнивовоскликнула Мотька. – Говори, что он сказал? Когда мы с ним встретимся?

– Завтра, в восемь утра, он ждет нас на сквере.

– Ой, какую же мы глупость сделали! – воскликнулая. – Ведь если мы ему все расскажем, он нас просто не допустит к этойоперации! Скажет, что не может подвергать нас опасности и…

– А ведь ты права, – согласился Костя. –Догнать его?

– И что ты ему скажешь? Что передумал?

– Действительно, глупо!

– Я знаю, что надо делать! – закричалаМотька. – Завтра мы с ним встретимся, расскажем почти все, но мы ведь самиеще не знаем точный день операции, то ли суббота, то ли воскресенье, ипообещаем, что известим его, как только Людка нам назовет день…

– Мотька, золотая голова! – закричала я. – Ав случае чего обратимся сразу к нему!

– В случае чего? – уточнил Митя.

– В случае, если мы «папочку» задержим!

– А что нам Николаю Николаевичу говорить, если онспросит, почему не поставили его в известность о времени операции? –спросил Костя.

– Подумаешь, большое дело! Скажем: не успели, узнали впоследний момент!

На том и порешили.

Утром мы встретились с Николаем Николаевичем на сквере.

– Ну, что вы опять нарыли? – поинтересовался он.

Мы быстро рассказали ему Людкину историю.

– Интересное дело! А может, эта ваша подружка немноготого… в игры играет, отца родного признавать не хочет, вот и выдумала все?

Но, узнав об украденных документах, о машине Михал Михалыча,он задумался.

– Так когда же он собирается проникнуть в квартиру?

– Мы пока не знаем.

– А почему бы вашей подружке не прийти в милицию, не податьзаявление, тогда мы могли бы вплотную этим заняться, без всяких засад.

– Она ни за что не хочет заявлять в милицию!

– Ее право, как говорится, насильно мил не будешь. Таккогда, вы сказали, намечается операция? – Капитан решил взять нас напушку. Но мы тоже не лыком шиты.

– Пока не знаем.

– Только обещайте мне не лезть в эту заваруху, анемедленно поставить меня в известность. Обещаете?

– Обещаем! – хором сказали мы, и я заметила, чтовсе скрестили пальцы.

Когда Николай Николаевич ушел, Митя задумчиво заметил:

– Такое впечатление, что разговаривали глухие идиоты. Имы, и уважаемый мент были чрезвычайно непоследовательны. И, по-моему, онпросек, что мы его за нос водим.

– Может быть. Ну, ничего, он дядька добрый,простит! – сказала Матильда.

Мы еще погуляли, поели мороженого, а потом отправились кЛюде на рекогносцировку.

Когда мы уже все осмотрели и сидели на лоджии средироскошных растений – иные из них доходили до потолка, – раздалсятелефонный звонок. Звонил «папочка». У них был аппарат с громкой связью, и Людавключила ее.

– Доченька! – услышали мы. – Как дела? Что тымне скажешь?

– Все в порядке… папа. Мы все уедем на дачу, так что,пожалуйста, ночуй здесь!

– Вот спасибо, Людочка, ты меня так выручила. И как жемы с тобой договоримся?

– Я дам тебе Алкины ключи, а ты потом брось их впочтовый ящик. Встретимся завтра днем.

– Может, пообедаем? И Аллочку возьми с собой.

– Нет, завтра мы не сможем, я только передам тебе ключии все.

– Ну что поделаешь! Я так к тебе привык опять, так мнебез тебя плохо!

– Извини, папа, я сейчас не могу говорить.

– У тебя кто-то есть? – встревожился «папочка».

– Нет, никого, – успокоила его Люда, – простомне в школу надо, на практику.

– Ну, хорошо, хорошо, беги! Людочка, ты никому про меняне говорила?

– Нет, что ты, папа!

В субботу днем Люда передала «папочке» ключи. А вторые даланам. Она ужасно волновалась, была бледная и несчастная. Ей не удавалосьуговорить своих оставить ее в городе.

– Людка, успокойся, нам не в первый раз, – утешалаее Матильда. – Все будет в лучшем виде!

– Да, Люда, можешь на нас положиться!

Для ее успокоения мы подробно рассказали ей о нашихприключениях и о том, как выследили банду, и как спасли моего соседа-банкира, идаже как мы с Мотькой в Израиле во время весенних каникул обезвредиликонтрабандиста, не говоря уж о поимке Степушки. Кажется, на нее это произвеловпечатление.

В семь вечера в субботу Матильда позвонила мне.

– Аська! Уехали! Всей семьей, и Франю взяли. Путьсвободен.

У нас было условлено, что, как только Матильда даст знать оботъезде Кошелевых на дачу, мы собираемся у них в квартире, приходим по одному,чтобы соседи чего не заподозрили. Так мы и сделали: первой пришла Мотька, потомя, потом Митя, за ним Костя, и последним приехал Михал Михалыч. Надо сказать,что в его присутствии мы чувствовали себя более спокойно. Мы установилидежурство на кухонном балконе, откуда хорошо видна дорожка, ведущая к дому, исменяли друг друга каждые двадцать минут. Дежурили с мощным биноклем, которыйподарил нам мой дед. Обстоятельный Михал Михалыч принес пакет с бутербродами итри большие бутылки пепси-колы.