– А про письмо писать, и как мы подрались?

– Вот про это не пиши, а то он про тебя узнает. Илитак: пиши, будто я один его застал, не хочу, чтобы ты в это дело была замешана.

«Ничего себе, – подумала Надежда, – да если что сСашей случится, да я так вмешаюсь, так вмешаюсь, что все там разнесу, найдугазету какую-нибудь и не одну, сейчас любят скандальные разоблачения, этотКупцов со всей своей семейкой еще у меня попляшет!»

Успокаивая себя таким образом, Надежда отпечатала все, чтоей велел Сан Саныч в трех экземплярах, сложила аккуратно в три стопочки иотдала Сан Санычу вторую копию. Он взял, с сомнением покачал головой.

– Начальству полагается первый экземпляр давать.

– Обойдется, пусть знает, что еще копии есть!

К среде Надежда совсем приуныла и смотрела на Сан Санычатакими глазами, что он даже рассердился, не каркай, мол. Они сидели у него вкабинете, часа в три он стал собираться, оделся, взял папку с документами.

– Ты езжай домой и жди меня там.

– Я с тобой, я тебя на улице у входа подожду!

– Я сказал – нет!

Она поняла, что настаивать бесполезно.

Сан Саныч предъявил паспорт у входа, прошел в нужныйкабинет, отметился у референта в приемной.

– Лебедев, пройдите, пожалуйста.

– Добрый день!

– Слушаю вас, изложите вашу просьбу.

– Я по поводу вашего зятя, Андрея Рубцова.

Николай Степанович вскинул голову и изобразил на лицеудивление, все ясно, это у него такие психологические методы. Сан Санычпрокашлялся и неторопливо начал. Он рассказал ему про Марину Киселеву, про то,что даже милиция перестала считать ее смерть самоубийством, про то, как онпроделал свое собственное маленькое расследование, потому что в милициипочему-то сначала прицепились к нему, а он человек уважаемый, положительный и вжизни с молодыми девушками никаких личных дел не имел, а его представляют чутьли не Казановой, сплетни ползут по институту и так далее. В этом месте НиколайСтепанович легким движением бровей дал понять Сан Санычу, что репутациякакого-то мелкого начальника сектора его не интересует, но разговора непрервал. Сан Саныч рассказал про заброшенный дом – бывшее общежитие, а дальшеперешел к смерти Володи Тихонова. Тесть Рубцова смотрел недоверчиво, а потомспросил холодно, при чем тут, собственно, его зять? Девушка ходила в квартиру кэтому парню, к Тихонову, он ее убил, зачем – это другое дело; но нет, сказалСан Саныч, у парня алиби, его двенадцать человек видели весь вечер и полночи.Сан Саныч видел, что разговор не удался, и удивлялся, почему его до сих пор невыгоняют из кабинета. Права была Надежда, он сделал глупость, сам себяподставил. Николай Степанович между тем читал его записи, потом встал и кивкомголовы пригласил его в маленькую комнатку за кабинетом. Там стояли два кресла,столик, телевизор, наверное, был бар, и не было ни окон, ни телефона.

– У вас все? – спросил Николай Степанович.

– Нет, вот еще это, – Сан Саныч указал ему назаписи об Ирине. Купцов еще раз внимательно прочитал их, потом кивнул СанСанычу на кресло, сел сам.

– Зачем вы пришли ко мне со всей этой чушью?

– Может быть, я плохо объяснил, но это не чушь.

Сан Санычу уже стало все равно – будь что будет, ну непосадят же его, на работе могут неприятности устроить, пойдет в сторожа,пропади все пропадом!

– Я хотел вас предупредить, что в вашей семье живетубийца, хладнокровный убийца. Он уже научился устранять тех, кто ему мешает, выразве не опасаетесь? Вы считаете все это чушью, да, действительно,доказательства только косвенные. Если бы мне удалось собрать достаточно улик, ябы пришел не к вам, а в милицию. И кто знает, вот ведь все время что-тообнаруживается, вот нашли письмо той девушки, а может быть, найдетсякто-нибудь, кто видел их вместе у того дома, у общежития? Тогда все этикосвенные улики могут сложиться в четкую картину.

Купцов нахмурился.

– А что вы лично хотите для себя?

– Я хочу, чтобы милиция оставила меня в покое и чтобымои сотрудники перестали коситься на меня с подозрением, вот и все.

– Хорошо, идите, я разберусь, кто тут прав.

С некоторых пор Анатолий Петрович Чистяков взял за правилопрослушивать все разговоры своего партийного босса Купцова, а не толькоподозрительные. В этот день он не ждал ничего интересного, подумаешь, приемграждан по личным вопросам! Придут бабули жаловаться на местную администрациюили многодетные мамаши требовать жилплощадь. Но когда он прочитал списокзаписавшихся на прием, который услужливо предоставил ему завербованныйреферент, что-то привлекло его внимание. Вот Лебедев А. А., по предварительнойдоговоренности. На всякий случай, Чистяков решил послушать разговор сам. Он уселсяв кресло, надел наушники, отослал дежурного покурить и не поверил своим ушам!Удача сама плыла в руки. Мужик что-то вкручивал Купцову про зятя, какую-тосовершеннейшую фигню, а тот, вместо того, чтобы гнать его в три шеи, слушалвнимательно, не перебивая! На середине разговор вдруг прервался. Что такое? Ну,надо же, Купцов даже провел мужика в заднюю комнату, видно, догадывается промикрофон. Но Купцов, человек советского прошлого, явно недооценивал западнуютехнику. В маленькой комнатке Анатолий Петрович тоже недавно установилмикроскопический микрофончик, который привез по его личной просьбе приятель,уже много лет работавший при русском посольстве в Бельгии. Так-так, НиколайСтепанович, рыльце-то у вас в пушку, копнем-ка мы вашего зятька.

Он уже вызвал своих ребят, чтобы дать им соответствующеезадание, но тут раздался телефонных звонок.

– Анатолий Петрович? Купцов беспокоит.

Вот черт, не успел подготовится к разговору!

Лебедев был в списке на прием последним. Николай Степановичсказал референту, чтобы не беспокоили, прошел в заднюю комнату, сел в кресло изадумался: что же все это означает? Материалы Лебедева лежали перед ним настоле. Чушь какая-то. Пришел мужик на прием, наговорил с три короба. В прежниевремена он бы за такое из этого кабинета не вышел, вызвали бы санитаров – и вспецпсихушку, а там наколют таким дерьмом, что забудешь, кто ты есть и какзовут, а не то, что в Смольный бегать жаловаться. Сейчас нельзя: гласность.Мужик-то наверняка подстраховался, не полный же он дурак. Может, ?? удастся замятьвсю эту историю, а все равно лишнее внимание к его, Купцова, персоне привлекатьсейчас ну никак нельзя. А хуже всего было то, что в глубине души он этомумужику поверил, то есть он допускал, что какая-то доля правды во всем этоместь, что зять его каким-то боком во всем этом замешан, про этого говнюка он вовсе поверит. Ох, чувствовал он, ох, чуяло его сердце, что неладно все будет.Когда Ленка вдруг через месяц после Ялты заявила, что выходит замуж, они сженой прямо обалдели, а он, еще не видя этого парня, сразу понял – проходимец.А уж когда узнали, что сам он родом черте откуда да моложе Ленки на семь лет,так тут уж даже до жены все дошло. Ленку, Ленку он пожалел. Как кричала она имс женой вся в слезах! Я, говорит, когда по вашему выбору замуж вышла ввосемнадцать лет, ничего, кроме горя не видела. Повозились бы вы с пьяницей инаркоманом, как я, все лучшие годы, всю молодость. А теперь еще калека, кому янужна? Знаю, что не за мои красивые глаза он на мне женится, ну и что? Ты емупоможешь в работе продвинуться, карьеру сделать, а у меня зато муж будет.