– А что это вы тут делаете? – Поскольку ему никтоне ответил, он продолжал: – Извините, я тут слышал шум, случилось что-нибудь?

«Где ж ты раньше был?» – подумала Надежда, а вслух сказала:

– Не видишь, человеку плохо, помоги. Сан Санычподнялся.

– Нет-нет, все в порядке, я только пойду умоюсь.

Когда он вышел, Валя испытывающе посмотрел на Надежду, потомокинул взором прибор на полу и перевернутые стулья.

– Вы что, дрались тут, что ли?

Она не слышала вопроса, думая о своем, потом сказала:

– Валя, сходи, пожалуйста, посмотри, как он там.

– Да ты что, мать, совсем уже! – возмутился былоВаля, но взглянув в ее умоляющие несчастные глаза, согласился.

«Да, сломалась наша Надежда, – думал Валя, идя покоридору, – ишь как ее зацепило, чуть не плачет. И что она в нем нашла, вэтом Лебедеве? Сухарь какой-то, все больше молчит, ни тебе анекдот какойрассказать, ни так потрепаться в курилке».

Коридор был длинный, и, подходя к туалету, Валя решил, чтоСан Саныч в общем мужик ничего, серьезный, в работе соображает, а что не курит,так и ему, Вале, давно пора бросить.

Сан Саныч перед зеркалом расчесывал влажные волосы. Он ужене был таким бледным, пиджак был застегнут на все пуговицы, узел на галстукекак всегда безупречен. Взглянув на Валю, он понял, что тот пришел по поручениюНадежды, улыбнулся, но промолчал. Чувствуя себя полным идиотом, Валя тоже сталмыть руки, потом закурил. Когда Сан Саныч вошел в комнату, Надежда ужеликвидировала разгром. Они погасили везде свет, заперли двери и пошли темнымикоридорами к проходной, по дороге не встретив ни души.

Чиф набрал номер телефона связи. Дождался, когда снимуттрубку – надо учитывать возраст – и представился:

– Это Николай. Мне звонили?

Старикан на том конце провода прокашлялся, нашел на тумбочкеочки и прочитал записку. В записке было одно слово: «Восьмой».

Чиф вышел из будки телефона-автомата и поехал на Финляндскийвокзал. Вышел в людный кассовый зал, заставленный бесчисленными книжными ипарфюмерными лотками, послонялся, дожидаясь условного времени, затем выбралместо, удобное для наблюдения за телефоном-автоматом, числившимся в его спискекак восьмой. Внимательно осмотрел зал. В такой толчее трудно было выделить всеподозрительное, но Чиф верил в свое чутье, а оно говорило ему, что опасностинет. В 12.14 появился клиент. Он шел один, ни хвоста, ни охраны за ним не было:толпа за ним смыкалась, и никто больше не раздвигал ее плечами. Подойдя кавтомату, клиент вошел в кабину и снял трубку. Чиф вынул из карманапереговорное устройство. Оно было оформлено под мобильный телефон, и ни у когоне вызывало удивления: в этом зале не меньше десятка человек держали возле ухатрубки мобильников. Ответная часть переговорного устройства была вмонтирована втрубку телефона-автомата. По всему городу у Чифа было двадцать таких телефоновс начинкой, каждый его клиент знал только об одном и на период заказа получалномер, соответствующий номеру телефона. Назвав Чифу свой номер, он тем самымназывал ему и место встречи. Каждый телефон использовался только для одногозаказа, а после завершения всех расчетов демонтировался и менял место.

– Все чисто? – спросил Чиф более по традиции, чемпо необходимости. Клиенту в таких вопросах доверять было нельзя.

– Чисто вроде.

– Все принесли?

– Конечно, конечно.

Еще раз осмотрев зал, Чиф обошел его по периметру и вышел подругую сторону временной стены, возле которой стоял клиент. Там тоже стоялитаксофоны. Войдя в один из них, он оказался прямо напротив клиента. Загородивсобой стенку, он сказал в трубку:

– Прямо перед вами, чуть ниже телефона, к стенепривинчена металлическая пластинка, она легко отодвигается в сторону. Сдвиньтеее, закрыв от посторонних глаз. Сделали?

– Да.

– Кладите туда пакет.

– Положил.

– Закройте тайник и стойте на месте.

– Есть.

Теперь Чиф отодвинул такую же пластинку со своей стороны,вынул пакет, закрыл тайник и быстро вышел из кабины, смешавшись с толпой.

– Сделайте вид, что разговариваете по телефону, ипостойте так еще шесть минут. На этом все.

Вместе с толпой пассажиров он быстро пересек зал, убедилсяиздали, что клиент стоит на месте, и спустился в метро. Операция былазавершена. Прелесть его схемы получения гонорара была в том, что, даже есликлиент почему-либо захочет выследить его у тайника, – он сможет ждать еготам хоть неделю, пока не догадается проверить, на месте ли пакет.

Попетляв полчаса по метро и сделав несколько пересадок, онотправился в банк, где оформил денежный перевод в Англию. Он вышел из банка вхорошем расположении духа, потому что не знал, что, оформив его перевод,симпатичная миниатюрная брюнетка сняла телефонную трубку, набрала номер ипродиктовала кому-то небольшое сообщение. Чиф шел по улице, не торопясь,спешить ему было некуда, но вдруг из дверей магазина выскочила какая-то девушкас несколькими обувными коробками в руках и, столкнувшись с ним, выронила своикоробки. Чиф наклонился, чтобы помочь ей, и в этот момент двое здоровенныхпарней скрутили ему руки и втолкнули в джип с затемненными стеклами. Чиф непытался сопротивляться, понимая бесполезность таких попыток и выжидая болееудобный момент. Но такого момента ему не предоставили: руки туго стянули заспиной, ноги обмотали веревкой, рот заклеили пластырем, глаза тоже завязали.Джип ехал довольно долго, судя по характеру шума, доносившегося снаружи –сначала по городу, потом по шоссе. Наконец они остановились, Чифа вытащили измашины и понесли. Его внесли в дом, усадили на стул и развязали глаза. Он сиделв большой комнате с камином и деревянными панелями на стенах. Кроме него, вкомнате было человек пять молодых накачанных парней и плотный пожилой мужик смаленькими жесткими глазками. Все в нем говорило, что он здесь главный, да и нетолько здесь.

– Слышал о тебе, – сказал этот пожилой, синтересом разглядывая Чифа, – хиловат ты маленько. Значит, головойработаешь. Это хорошо. Но вот что других не уважаешь – это плохо. Бог велелделиться. Ну да ладно, я тебя прощаю. Только ты для меня одну работу сделаешь –и можешь дальше жить как хочешь.

Чиф замычал, и по знаку пахана один из молодых ребят сорвалпластырь, залепивший его рот.

– Батя, ты меня с кем-то спутал. Честно, я не понимаю,про что ты говоришь.

– Ты, парень, меня не серди. Я ведь пока с тобойпо-хорошему… А будешь в игры со мной играть – я тоже с тобой сыграю. Знаешь,есть такой город – Лондон, а у него пригород такой – Сент-Олбенс. Продолжать?Элмстрит, девятнадцать…

Чиф попытался вскочить, но веревки больно врезались в тело.Лицо его побелело от ненависти.