Он проболтался несколько часов под дождем, бесцельнослоняясь по улицам. Утром седьмого числа выяснилось, что он простудился: болелогорло, повысилась температура. Теща сразу испугалась, что он заразит еененаглядного внучка, и они с Ленкой и пасынком уехали на дачу. Тесть вернулся сдемонстрации, где он стоял на трибуне, потом ушел в Смольный на торжественныйбанкет по случаю седьмого ноября. Все праздники Андрей провалялся на диване,смотря какую-то чушь по видику. На работе все узнали о Маринкиной смерти толькопосле праздников. Андрей внешне вел себя спокойно, но потихонькуприсматривался, прислушивался к сплетням. Вроде все складывалось удачно, проних с Маринкой никто не знал, тут кстати пошли слухи о самоубийстве, якобыдовел ее начальник, этот зануда Лебедев. Маринка раньше все время жаловаласьему на этого сухаря. Лебедева таскали в милицию, Андрей успокоился было, нокак-то ночью его вдруг кольнула мысль о Володьке. А после того как выяснилось,что Маринка была беременна, идея сформировалась в его голове окончательно: ондолжен Володю обезвредить. Он никогда не употреблял даже в мыслях слово«убить». Про Маринку он думал «освободиться», а Володю должен был«обезвредить», потому что, чем черт не шутит, вдруг кто-нибудь видел Маринку вВолодиной квартире. Ведь ничего не слушала, дура, по лестнице вечно открытотопала и при свете с незадернутыми занавесками чуть не голая бегала, говорит,чего стесняться, кого бояться? Вот и добегалась; теперь при мысли о Маринке ониспытывал какое-то злобное удовлетворение. Он долго собирался с духом, непотому, что ему было жаль Володьку, а просто не было подходящего случая. А потомон вспомнил про давнюю свою приятельницу Ирину, которая работала тут же, рядом,в 139-й поликлинике. Он пришел к ней вроде бы случайно, на прием. Она сначаладулась, потом оттаяла. Он встретил ее после работы, они прогулялись, и оннезаметно, за разговором выяснил ее график дежурств. Оказалось, она дежуритодну ночь в неделю. Это решило судьбу Володи Тихонова. В ближайшую среду, еще свечера, он стал жаловаться на больной зуб. Теща дала какую-то импортнуютаблетку, он послушно проглотил ее, но после двенадцати со стоном сталсобираться к дежурному зубному врачу. Его отпустили, уж очень натурально онстонал и жаловался. Он даже удивился, до чего легко все ему удалось. Никто егоне видел возле Володькиного дома и на лестнице. После того, как он Володю «обезвредил»,он еще успел забежать в поликлинику, поболтать там с Иркой и уговорил еезаписать в книге пациентов свою фамилию, алиби для жены, сказал он,посмеиваясь.

Володя был человек незаметный, в институте его знали мало,ну заснул человек одинокий в ванне, несчастный случай, ни у кого и мыслейникаких не возникло, что что-то не так. Правда, у самого Андрея где-то глубоконет-нет да и возникало неприятное чувство, оно было связано с Володиным звонкомнакануне. Никогда раньше этот тихоня ему не звонил да и повод выбрал какой-топустяковый, ну да он всегда был с приветом, а что голос какой-то сдавленный,так может, у него горло болело. И Андрей отмахивался от этой мысли. Но черезнесколько дней ему стало казаться, что он не все сделал как надо, что Ирка моглао чем-то догадаться или сболтнуть кому-нибудь, что был-то он в поликлиникевсего двадцать минут, в то время как дома он отсутствовал часа два с половиной.Вероятность этого была ничтожно мала, но он уже не мог успокоиться. Сам того несознавая, он уже выискивал ничтожные причины, которые считал важными, емуказалось, что он не все сделал для своей безопасности. Он решил убить Ирину, итеперь больше не боялся этого слова. Он убеждал себя, что с убийством Ирины,оборвется последняя ниточка, связывающая его с этим делом. Он пробежался поокрестностям, нашел подходящий проходной двор, все рассчитал по минутам ипровел операцию быстро и аккуратно. Убивать легко – с удовлетворениемконстатировал он. Дело было закончено, он вздохнул спокойно и несколько днейходил довольный. И тут появилось письмо, и эта мерзкая баба из Маринкиногосектора положила его под стекло на виду у всех.

В этот день Надежда задержалась на работе из-за Сан Саныча.Накануне в воскресенье она буквально выперла его домой с утра пораньше, потомучто в субботу позвонила мать и строгим голосом велела ей явиться в воскресеньена ее, материны именины. Воспользовавшись несуществующими именинами, матьсозвала совет из тетки и двух своих приятельниц на предмет воспитания Надежды.Мать звонила Надежде часто, почти каждый день, у них так было условлено, и парураз трубку брал Сан Саныч. Поскольку он разговаривал очень вежливо, спрашивал,что передать и так далее, у Надеждиной матери не хватило духу задать хамскийвопрос: «А вы кто и что вы, собственно, делаете в квартире моей дочери?»

И теперь старушечий конгресс умирал от любопытства. Мать стеткой взяли Надежду в оборот еще в прихожей, приятельницы подключились вкомнате. Надежда сначала посмеивалась, потом рассердилась, но мать всегда быламастером перекрестного допроса, это Надежда помнила с детства, поэтому пожилыедамы оставили ее в покое только тогда, когда выяснили подробно все анкетныеданные ее нового знакомого. После этого все немного расслабились, напились чаюс пирогами, и Надежду отпустили с миром, взяв обещание привести Сан Саныча вследующее воскресенье на обед. И теперь Надежда с тайным злорадством ожидалаего в кабинете, чтобы сообщить ему эту приятную новость и насладитьсявыражением его лица, когда она опишет ему в подробностях мать и тетку и онпоймет, что его ожидает в будущее воскресенье.

Перед концом рабочего дня Сан Саныча вызвали к начальству,начальник отделения Владлен Иваныч обожал устраивать совещания в конце рабочегодня, он говорил, что когда в коридорах тишина, ему лучше думается. Надеждапогасила свет в большой комнате, а в кабинете оставила только настольную лампу.Сама она уселась в уголке за шкафом и стала сочинять письмо Алене.

В комнате было тихо, Надежда задумалась и краем уха услышаласкрип двери. Она привстала со стула и потихоньку выглянула из-за шкафа. Черезстеклянную стенку в полутьме было видно, что кто-то тихонько идет вдольпрохода. Она хотела выйти и окликнуть Сан Саныча, но вдруг поняла, что это неон. По проходу крался Рубцов, оглядываясь по сторонам. Сердце у Надежды екнуло.Рубцов подошел к ее столу, приподнял стекло и достал свернутое Маринино письмо.Он сделал было шаг в сторону двери, но вдруг остановился и стал разворачиватьлисток. Надежда одновременно распахнула дверь и включила свет в кабинете.Рубцов вздрогнул и оглянулся на нее, сощурившись от яркого света.

– Это не тот листок, который вы ищете.

– Я, что вы, я случайно, – забормотал он, норазвернул листок, который был абсолютно чист.

– Я же вам сказала, что это не письмо, а письмоМаринино вот.

Надежда показала ему письмо и в ту же секунду поняла, чтосделала ужасную глупость. Одним прыжком он преодолел расстояние между собой идверью кабинета, она отступила в угол, инстинктивно спрятав письмо за спину. Онприближался к ней медленно, крадучись и вдруг прошипел: «Отдай письмо, сука!»Надежда взглянула в его абсолютно белые, бешеные глаза, и ее охватил такойужас, какой она испытала только один раз в жизни в детстве, когда в сухомсосновом лесу она наклонилась за грибом и вдруг увидала под рукой свернувшуюсягадюку. Змея сонно посмотрела на нее и отправилась по своим делам, а Надеждазастыла в столбняке, не в силах ни крикнуть, ни убежать. Так и теперь оназастыла, вжавшись в стену, горло сдавило. Он дернул ее за руку, она несопротивлялась, он развернул листок, чтобы убедиться, а она, вместо того, чтобызаорать, только смогла сказать: «Убийца!» и, сама не сознавая, что делает,придвинулась к двери из кабинета. Чтобы не стоять у него на пути, она, неоглядываясь, вышла из кабинета, стала отступать между столами и все повторяла:«Убийца! Убийца!» Он догнал ее, замахнулся, но в это время его руку перехватилив воздухе. Сан Саныч попытался завести ему руку за спину, но Рубцов увернулся,повернулся к нему лицом, они обхватили друг друга за руки и так застыли на минуту,все это в полном молчании. Сан Саныч был бледен и тяжело дышал. У Надежды вдруггде-то в дальнем уголке сознания мелькнула мысль, что не устоять ему противэтой откормленной бешеной сволочи, она шагнула вперед, схватила с Пелагеиногостола вольтметр и бросила его под ноги Рубцову. Прибор был тяжелый, по ногездорово попало. Рубцов отскочил, посмотрел на них уже нормальными глазами,грязно выругался, крикнул уже от двери: «Все равно ничего не докажешь, сука!» –и убежал. Сан Саныч медленно опустился на стул, потирая левую сторону груди.Надежда мигом пришла в себя от страха за него, опустилась перед ним на колени,заглянула в лицо. В это время открылась дверь, и на пороге появился ВаляГолубев. Увидев, их в такой позе, он очень удивился и ляпнул от смущения: