– Спасибо за приём, Артём Артёмович. Было приятно с вами пообщаться. Буду к вам заглядывать!

И хотя сказал мягко и с улыбочкой, но я отчётливо услышал в нём угрозу. Может быть, конечно, это у меня глюки, но всё же в голосе прозвучало нечто недоброе, словно чуть-чуть вытащил кинжал из ножен, показывая блеск острой стали, и тут же задвинул обратно.

Константинопольский ушёл и не ушёл, всё ещё царственно жестикулирует в кресле, лишь через некоторое время фантом начал размываться, но исчез, лишь когда я сделал над собой усилие.

Сволочь, конечно, но таких миллионы, только он не простая сволочь, а ловкая, потому старается возглавить эти настроения.

А настроения в обществе не ахти, нейролинк сейчас что в прошлом веке атомная энергия, в первую очередь дала бомбы, способные уничтожить всё на планете, а уже потом самую дешёвую электроэнергию, изменившую мир.

И хотя нейролинк первого уровня позволил двумстам тысячам парализованных научиться сёрфить по инету, включать любимые фильмы, даже работать с компьютером, но то как бы не совсем этот пугающий нейролинк, а просто управление домашними приборами, как сейчас голосом.

Второе поколение позволило парализованным людям управлять своими экзоскелетами, что вывело их уровень жизни на недосягаемую высоту. И то как бы не сам нейролинк, а просто улучшенное управление техникой.

У населения враждебное отношение вообще к нейролинку. По заявлениям разработчиков, в конце концов можно будет передавать и читать мысли, что удобно, а как же.

Только мы, разработчики, понимаем, что наш нейроинтейфейс гораздо опаснее, чем просто читалка мыслей. Их умеем скрывать и маскировать, но нейролинк действительно откроет всё-всё, в том числе и те тёмные чувства, что рождают такие мысли, мы их всего лишь умело прикрываем готовыми словесными конструкциями.

Но, похоже, не только мы это понимаем, но и этот грёбаный богослов…

Я вздрогнул, Ежевика вошла в кабинет неожиданно, хотя я обычно замечаю всех, кто проходит мимо за стеной по коридору.

Сегодня у неё вокруг глаз широкие чёрные круги, такие рисуют подростки и те, кто любит шокировать окружающих, но такие женщины, на мой взгляд, выглядят как родня очковым змеям, а ползающих гадов, как всякий человек с нормальной психикой, предпочитаю избегать.

Однако причуды моды неисповедимы, чёрные круги вокруг глаз вроде бы заставляют всматриваться в них интенсивнее, а глаза у Ежевики в самом деле примечательно крупные и слегка выпуклые, как у ребёнка, хотя возраст не угадаешь, сейчас и шестидесятилетние могут при особом старании смотреться как шестнадцатилетки.

Она спросила тревожным шёпотом:

– Шеф… с вами всё в порядке?

– Да, – ответил я, – а что?

– Да у вас лицо… будто вы на арене Колизея.

Я пробормотал:

– В качестве туриста?

– В качестве туриста вас вообще не представляю. Нет, с мечом с руке против толпы!

Я вздохнул.

– Не один, у нас коллектив. Хотя против толпы всё равно маловато.

Она заверила с жарким сочувствием:

– Наши с вами и так рука об руку.

Я кисло улыбнулся.

– У директора, как понимаю, все должны в ногу. А это не то же самое, хотя вроде бы тоже плечо в плечо.

– Никто вас маршировать не заставит, – сказала она убеждённо. – К счастью, наши результаты нельзя публиковать вот так сразу из соображений секретности. Мало миру грёбаной гонки за искусственным интеллектом, так ещё и за первенство в нейролинке!.. Шеф, вот предварительный анализ пропускной дельты, только что сделали Фраерман с Анатолием, а Фауст проверил.

– Ну, если Фауст проверил, – пробормотал я, – чего ещё?

– Ваше дозволение, – сообщила она, – начинать новый этап. Надо, шеф! Кто успеет раньше, тот властелин мира!

Я сказал с тоской:

– Да это и такой беспечной козе, как ты, понятно… Ладно, стучи копытцами дальше. Конечно, дозволяю, кому ещё нести ответственность, как не директору?

Она с преувеличенным испуганным видом опустила на край стола листочки с цифрами и графиками, попятилась и быстро вышмыгнула из кабинета.

Я придвинул их к себе ближе, но пересматривать не стал, если уж Фауст проверил, чего уж, подумал с нарастающей тоской, что сейчас всё делается с опасливой оглядкой на общественное мнение, хотя у той аморфной массы, которую называем обществом, своего мнения нет и никогда не было, а только то, что удавалось всобачить пропагандистам.

Алармистские настроения высоки, как никогда, потому сейчас всё делается и сообщается с оглядкой и опасливым расчётом, примет ли общественность, а иначе всё, крах, демократия кухарок на марше.

Потому, начиная с первых упоминаний о нейролинке, нами сразу бодро сообщалось в прессе и сетях, что это исключительно для парализованных инвалидов. Сейчас занимают места в больницах, где их кормят с ложечки, а с нейролинком смогут пользоваться компьютером, а потом и управлять всем умным домом.

Первое, как его назвали, поколение нейролинка вошло в мир достаточно быстро и без особых помех, хотя, конечно, без них не обошлось, особенно в странах консервативного толка, где традиционно церковь имеет голос и даже вес.

Второе поколение было рассчитано на управление различными роботизированными девайсами дома, типа включить-выключить телевизор, музыкальную колонку, тостер, кофемашину, кондишен, а самое главное – экзоскелет!

Всего через месяц, как эти экзоскелеты стали поступать в широкую продажу, на улицах начали появляться счастливо улыбающиеся люди в экзоскелетах. Те самые, что раньше находились в постелях под присмотром медицинского персонала.

Свершился настолько гигантский прорыв, замеченный обществом и раздутый газетчиками и блогерами, что сразу в ряде стран объявили о начале попыток вторжения в неокортекс, ту часть мозга, что занимается уже мыслительными процессами, где память и всё-всё, самое важное.

Либеральная часть населения возможность внедрения нейролинка в кору мозга, что контролирует двигательную активность человека, приняла хоть и настороженно, однако митингов не устраивала, два-три на Болотной не в счёт, но насчёт неокортекса сразу взорвалась бомба.

Буря неожиданно грянула на самом высоком академическом уровне. Сразу несколько лауреатов нобелевских премий выступили резко против. Почти одновременно с ними о недопустимости вторжения «в человеческую душу» заявили патриархи православной церкви, папа римский, все крупнейшие деятели ислама, даже буддисты, которым вроде бы все по фигу, и те выступили с осуждением.

Хуже того, Штаты и практически вся Европа заявили, что приостанавливают эксперименты для детального выяснения всех рисков и возможных катастроф, к чему может привести бесконтрольное вторжение в человеческий мозг.