Через пару часов ходьбы по сильно пересеченной местности Сергей с удивлением обнаружил, что почти не устал. Видимо, все та же новая кровь способствовала плюс поглощенные утром жизни. К тому же ему совершенно не хотелось есть, хотя с завтрака прошло уже больше пяти часов. Конечно, в рюкзаке у него имелись бутерброды с сыром, яблоки, орехи, печенье и галеты, а также две бутылки воды, но вот совершенно не тянуло сделать привал и подкрепить силы: они в подкреплении не нуждались, словно организм каким-то странным образом перешел на самоподпитку из окружающего пространства. Так что еду лучше оставить на то время, когда станет действительно голодно. Сергей вдруг подумал, что такая жизнь ему может и понравиться, – он словно становился более совершенным существом, чем был. Не просто человеком с апгрейдом в виде псионических способностей, полученных благодаря крови Измененного, но чем-то бо́льшим, словно перешел на новый уровень бытия. И все проблемы и заботы, столь сильно занимавшие вчерашнего Сергея Скрынникова, теперь не просто отошли на второй план, но казались ничтожными, словно копошение муравьев под ногами…

Кстати, вот только сейчас, когда ему в голову пришло такое сравнение, он отметил, что муравьев-то в этом лесу и нет. И комаров. И других насекомых. И птиц. Будто местная среда в одночасье стала для них губительной, и они все либо сбежали, либо вымерли. Пустота и тишина. На несколько секунд Сергею стало от этого не по себе, но потом даже понравилось: для разнообразия неплохо после шума городов, мельтешения людей и машин… Теперь он мог сравнивать две реальности: ту, человеческую, которую он оставил, и эту, новую, которая, хочется верить, идет на смену.

Единственное, что несколько портило впечатление, это участившиеся случаи ломоты в висках из-за пятен зелено-бурой топи. Нет, Топи, подумалось вдруг, потому что как он теперь больше чем человек, так и эти пятна – намного больше, чем просто болото. Они – маркер этой новой реальности, одно из ее основных проявлений, и к ним придется привыкать, если он хочет здесь остаться. А Сергей хотел. Очень хотел, и ему до глубины его существа нужно было поверить в то, что он к этому привыкнет, адаптируется, сможет с этим жить. Но пока что увеличение количества и площади пятен Топи доставляло ему многовато неудобств, и движение к цели замедлилось, так как Скрынникову раз за разом приходилось их огибать.

И тут пришла очень неприятная мысль, что там, куда он идет, эти пятна перестанут быть пятнами, а сольются в сплошное море чужеродного нечто. Пока чужеродного, конечно, но как же ему при таких раскладах добраться до цели? Идея ступать в эту странную жижу и идти по ней не вдохновляла совершенно. Хоть крылья отращивай! Мысль о крыльях, кстати, тоже не показалась совсем уж бредовой. Ну не прямо крыльях, конечно, но Сергей чувствовал, что перемены в нем еще далеко не закончены, и если новому ему понадобится как-то перемещаться там, где Топь властвует безраздельно, он это так или иначе сможет.

Сергей настолько привык к тишине, что, когда послышался даже слабый шум, он невольно вздрогнул. Вода! Это журчала вода. Почему-то здесь, в этом странном месте, даже шум бегущей воды казался каким-то чужеродным, словно пришедшим из другого мира, хотя, казалось бы, что может быть естественнее? Скрынникова внезапно охватило острое желание увидеть ее, речушку, которая шумит. Возможно, его накрыло что-то вроде синдрома акклиматизации, который люди испытывают, оказавшись далеко от родных мест. Только эта акклиматизация была скорее ментальная, психологическая, чем физическая. Вид бегущей воды должен был стать неким подобием таблетки, которая позволит ему легче адаптироваться к местным реалиям. И он спешно двинулся в направлении звука.

* * *

Лес закончился внезапно. Сергей никогда не страдал сентиментальностью и не был склонен впадать в созерцательный восторг при виде красивых пейзажей, но сейчас эта речка произвела на него очень сильное впечатление, словно зеленый росток, пробившийся посреди испепеленной ядерным взрывом равнины. Неширокая, не более трех метров, очень мелкая и прозрачная, как слеза, речка, звеня, бежала по плоским угловатым камням, едва их скрывая, да и то не везде.

Почему-то Сергею вспомнился афоризм о том, что на текущую воду можно смотреть бесконечно. Возможно, потому, что здесь как раз эта речушка была маленьким кусочком старой, почти отжившей свое реальности среди иного мира. Смотрел бы и смотрел. Но ему нужно было на другую сторону: внутренняя тяга никуда не девалась, даже, казалось, наоборот, усилилась. Скрынников огляделся, подыскивая наиболее удачное место для переправы, и… замер.

Когда-то это, несомненно, было мостом. Теперь же зелено-бурая жуть, похожая не то на гигантскую змею, не то на невероятным образом мутировавшего крокодила, перекинулась с берега на берег речушки. И это нечто шевелилось, извивалось, то выпускало отростки в виде щупалец, то, наоборот, открывало провалы-пасти в разных местах. Да, Обломок определенно всерьез заявлял свои права на эту территорию, похоже, в первую очередь подвергая трансформации именно человеческие творения. Может, видел в этом некий символизм, хотя поди разберись, чем может руководствоваться разум, бесконечно чуждый человечеству.

И глядя на это кошмарное порождение Топи, Сергей вдруг подумал, а не поторопился ли он считать себя ближе к ЭТОМУ, чем к людям? Да, там на него шла охота, но, откровенно говоря, разве он не дал повода? Может, еще не поздно отправиться назад, раздобыть где-нибудь вакцину, а потом скрыться, залечь на дно так, что его не отыщут ни Новые, ни АПБР? Изменение изменением, но внутри у Скрынникова все сжималось, когда он смотрел на то, во что Обломок превратил мост через речушку. Ну на фиг!

Он развернулся и двинулся обратно в лес, но не успел сделать и нескольких шагов, как весь его организм пронзила чудовищная боль. Так плохо ему не было даже в самые страшные моменты ломки. Казалось, его вдруг поместили в пыточную камеру, где искусные палачи подвергали его самым изощренным мучениям, которые только способен был измыслить извращенный, больной разум. Сергей упал, скрючился в позе эмбриона, прокусил губу и сквозь сжатые зубы с подвыванием рычал от боли.

«Нет! Нет! Не надо! – метались в его голове отчаянные мысли. – Я понял! Я пойду туда! Клянусь!»

И боль отпустила. Не сразу, нет, постепенно. Словно всевластный господин, наказав непослушного раба, намекал Сергею, чтобы не вздумал нарушить клятву, а не то ему придется узнать, что такое настоящая пытка.

– Пойду… пойду… – едва слышно бормотал себе под нос Скрынников, с трудом поднимаясь на ноги и глотая неудержимо текущие из глаз слезы.

Тяга внутри возобновилась, только теперь она приправлялась еще и болью. Она, конечно, не шла ни в какое сравнение с только что испытанной, но не давала забыть о цели, которая теперь стала для Сергея безальтернативной. Ладно. На ту сторону так на ту… Но только не через мост, нет. Это пока слишком. Слишком…

Стараясь не смотреть влево, где шевелилась зелено-бурая жуть, Сергей просто шагнул в воду игривой речушки. Ну и пусть промокнут ноги, пусть. Какая это, в сущности, мелочь по сравнению… По сравнению…

* * *