но они не имели права делового доклада по ним государю, и их частные доклады походили скорее на интриги. В свите был развал. За князем Орловым тянулся полковник Дрентельн. Получалось дикое ненормальное положение: самая ближайшая царю его часть — Военно-походная канцелярия — была в оппозиции к государю и его семье, а ее главный начальник — главнокомандующий императорской главной квартирой, Фредерикс, который по должности министра двора должен бы и объединять, и руководить всей свитой, — был развалина.

Наш дворцовый комендант Воейков отлично понимал и всю ненормальность, и всю серьезность тогдашнего положения, и он горой встал за государя и царицу, хотя и понимал отлично их ошибки, особенно в отношении Распутина.

Воейков был настороже, и это дало мне право записать тогда в мой дневник и сообщить в письме в Москву следующее: «Мы знаем все, что надумали в Москве на съезде, и если правительство, вернее — его величество, идет навстречу общественным кругам, то очень ошибаются демагоги вроде Гучкова, думая, что им удастся государственный переворот. Это учитывается, кому надо — тот начеку».

В те дни погода стояла теплая, даже знойная. Лето было в расцвете. Дивно хорошо. Почти каждый день государь перед чаем выезжал прокатиться в автомобиле или гулял пешком. Его сопровождали обычно: Воейков, Саблин, Дрентельн, Граббе, Федоров.

На 22-е было предположено проехать в Беловеж. Государь был там последний раз в 1912 году. Теперь там был новый заведующий — господин Львов[55], женатый на сестре Штюрмера. Старый управляющий Голенко, получивший повышение в Москву, оставил по себе память устройством после 1912 года отличного музея.

В 1913 году в Беловеже охотился, как гость его величества, князь Монакский Альберт. Он остался в восторге от пущи и ее охоты, убил несколько зубров, скелеты которых подарил французской и английской академиям. После него охотился великий князь Николай Николаевич, а на 1914 год государь предполагал пригласить на охоту императора Вильгельма. И вот война…

Как все это меняется, так припоминал я, едучи 22-го рано утром в Беловеж на автомобиле гофмаршальской части, который вез заготовленный завтрак.

Быстро летели наши автомобили. Нам предстояло сделать около 200 верст, но головной шофер ошибся, и мы накрутили до 300. Последние верст двадцать путь шел по самой пуще. Красота. Лес вековой. Тишина. Прохлада. Солнышко с трудом пробивается сквозь чащу. Нет-нет да и ударит в лицо, а затем опять тень.

Наконец доехали. Поднялась суета. Государь приехал только в три часа. С фронта были получены сведения от Алексеева о немецком прорыве. Государь отменил было поездку, но, получив дополнительные сведения об успешной ликвидации прорыва, выехал. Позавтракав, осмотрели музей, много гуляли и к обеду вернулись в Барановичи. Государь был очень доволен прогулкой, и на другой день генерал Воейков передал мне лестный отзыв его величества о службе моего отряда.

Между тем войска Юго-Западного фронта, упорно отбиваясь, продолжали отступать. Отступление стало захватывать и фронт генерала Алексеева. Положение делалось все тревожней и тревожней. 27-го государь выехал из Ставки и 28-го вернулся в Царское Село.

Глава 11

Июль и август 1915 года. — Настроение императрицы Александры Федоровны. — Твердость государя в перемене курса. — Отношение общества к новым министрам. — Молебны 8 июля. — Годовщина войны. Приказ государя. — Открытие Государственной думы. — Назначение комиссии по расследованию непорядков по снабжению армии. — День 30 июля, производство гардемарин. — Назначение наследника шефом Новочеркасского Казачьего военного училища. — Государственная дума в начале августа. — Доклад генерала Джунковского о Распутине и его последствия. — Неблагополучие на фронте и мнение о нем Поливанова. — Паническое настроение генерала Алексеева. — Отступление. — Хаос в тылу. — Нарекания на Янушкевича и Николая Николаевича. — Настроения в Государственной думе. — Слухи о регентах. — Интриги против их величеств. — Женская вражда. — Царица борется за мужа и за наследника. — Отношение к интригам государя. — Решение государя заменить собою великого князя Николая Николаевича. — Отправка Поливанова с письмом к великому князю. — Отправка графа Шереметева с письмом к Воронцову-Дашкову. — Отношение Думы, правительства и общества к намерению государя. — Ходатайство о непринятии командования. — Твердость государя. — Увольнение Джунковского от должностей. — Пресса и Распутин. — Ответ графа Воронцова-Дашкова. — Перемены в Ставке. — Заседание Совета министров в высочайшем присутствии 20 августа. — В охранном отделении. — У информатора. — Государь у императрицы-матери. — Несогласия в Совете министров. — Коллективное письмо восьми министров к государю. — Открытие государем Особого совещания 22 августа. — Отъезд государя в Ставку. — Опала князя Орлова. — В поезде

Императрице Александре Федоровне нездоровилось. Она очень нервничала. Она была против только что совершившейся поездки государя в Ставку, против всего того, что сделал там государь, против нового политического курса, против новых министров. Назначение Самарина и Щербатова доводило царицу до слез. Верившая в Распутина, как в Бога, царица считала с его слов, что все, что было сделано в Ставке, — все от дьявола. Весь новый курс и новые назначения придуманы, чтобы повредить старцу, и прока из них не будет.

Хорошо только то, что делается с его совета, с его благословения, чему он, «прозорливец», помогает своими молитвами. Все, что идет вразрез с его советами, а тем более направлено против него, обречено на неудачу.

И больная государыня страдала, болела душою, старалась направить своего августейшего супруга на правильный, по ее мнению, путь, с которого его сбили враги «Друга», враги «Божьего человека», а следовательно, и враги государя и России, люди, идущие против самого Бога.

Из далекой Сибири приходили не всегда ясные телеграммы, которые были понятны только его духовным ученицам, кто верил в него, как в прозорливца. Распутин поехал в Сибирь со своим другом Варнавой, архиепископом Тобольским. Варнава прислал 20-го числа царице такую телеграмму: «Родная государыня, 1-го числа, в День святителя Тихона Чудотворца, во время обхода кругом церкви в селе Каробийском, вдруг на небе появился крест. Был виден всем минут 15 и так, как святая церковь поет: „Крест царей, держава верных утверждение“, — то и радую вас сим видением. Верую, что Господь послал это видение-знамение, дабы видимо утвердить верных своею любовью. Молюсь за всех вас».

Около больной царицы все пожелания и предсказания старца истолковывались зоркой охранительницей его интересов А. А. Вырубовой. Она была в постоянных с ним сношениях. Их интересы были общие. Накануне его отъезда она впервые после своей болезни выехала из дому. Теперь все более и более оправляясь, она с увеличивающей энергией начинала работать на старца. Ей помогали и фанатичные поклонницы старца, и те спекулянты военного времени, которые коммерчески старались использовать его.

Но государь был тверд в проведении нового курса, который он считал полезным для дела войны. Вслед