На сей раз лицо грека слегка дрогнуло.

– Вам действительно необходимо это знать, мсье Пуаро? –спросил он.

– Вы весьма проницательны, мсье Папополус. Нет, в этом нетнужды. Они ведь никак не стоят, скажем, пятьсот тысяч долларов.

Антиквар рассмеялся, и детектив присоединился к нему.

– Как образцы подделки, – сказал Папополус, передавая камниПуаро, – они в самом деле великолепны. Не будет ли с моей стороны нескромностьюспросить вас, мсье, откуда они у вас?

– От такого старого друга, как вы, у меня нет секретов, –ответил детектив. – Они находились у графа де ля Роша.

Брови антиквара красноречиво полезли вверх.

– Вот как? – пробормотал он.

Детектив наклонился к собеседнику с притворно простодушнымвидом.

– Я собираюсь выложить карты на стол, мсье Папополус, –сказал он. – Оригиналы этих драгоценностей были украдены у мадам Кеттеринг в«Голубом поезде». Но меня заботит не возвращение рубинов – это дело полиции. Яработаю не на полицию, а на мсье ван Олдина, и мне нужен тот, кто убил мадамКеттеринг. Драгоценности меня интересуют лишь в той степени, в какой они могутвывести на след этого человека. Вы меня понимаете?

Последние три слова прозвучали весьма многозначительно. Налице антиквара ничего не отразилось.

– Продолжайте, – спокойно проговорил он.

– Мне кажется возможным, мсье, что драгоценности перейдут изрук в руки в Ницце, если только уже не перешли.

– Понятно, – кивнул Папополус, задумчиво потягивая кофе.Сейчас он выглядел еще более величаво и патриархально, чем обычно.

– И я подумал, – продолжал Пуаро, – какая удача, что мойстарый друг мсье Папополус сейчас в Ницце! Он мне поможет.

– Чем же? – холодно поинтересовался грек.

– Я решил, что вы здесь, несомненно, по делу.

– Вовсе нет, – возразил Папополус. – Я приехал сюда посовету врача поправить здоровье. – И он глухо закашлял.

– Очень жаль это слышать, – с неискренним сочувствиемвздохнул детектив. – Но продолжим. Когда русский великий князь, австрийскаяэрцгерцогиня или итальянский принц желают избавиться от фамильныхдрагоценностей, к кому они обращаются? К вам, не так ли? Вы известны во всеммире осмотрительностью, с которой устраиваются подобные дела.

Грек поклонился:

– Вы мне льстите.

– Осмотрительность – великая вещь, – заметил Пуаро,вознагражденный кривой улыбкой собеседника. – Но я тоже умею бытьосмотрительным и хранить молчание.

Их взгляды встретились.

– И тогда я сказал себе, – продолжал Пуаро, тщательноподбирая слова. – Если рубины перешли из рук в руки в Ницце, мсье Папополусдолжен был об этом слышать. Он ведь знает обо всем, что происходит в миредрагоценностей.

Антиквар молча взял с блюдца круассан.

– Как вы понимаете, – настаивал детектив, – полиция здесь нипри чем. Это личное дело.

– Конечно, ходят разные слухи, – осторожно призналПапополус.

– А именно?

– Существует какая-нибудь причина, по которой я долженсообщить их вам?

– Думаю, да, – ответил Пуаро. – Возможно, вы помните, чтосемнадцать лет тому назад одно очень… э-э… значительное лицо оставило вам взалог некий предмет. Этот предмет внезапно исчез, и вы оказались в весьмазатруднительном положении.

Пуаро краем глаза посмотрел на девушку. Она внимательнослушала, отодвинув чашку с блюдцем, опираясь локтями на стол и подперевподбородок ладонями.

– Тогда я как раз был в Париже, – все еще глядя на Зию,продолжал детектив. – Вы обратились ко мне за помощью и сказали, что если ясмогу вернуть вам этот… предмет, то заслужу вашу бесконечную признательность.Eh bien! Я вернул его вам.

Папополус тяжко вздохнул.

– Это был самый неприятный эпизод в моей карьере, –пробормотал он.

– Семнадцать лет – большой срок, – задумчиво произнес Пуаро,– но думаю, я прав, мсье, считая, что ваша нация ничего не забывает.

– Греки? – иронически усмехнулся антиквар.

– Я имел в виду не греков.

После долгой паузы старик гордо выпрямился.

– Вы правы, мсье, – спокойно сказал он. – Я еврей, и нашанация ничего не забывает.

– Значит, вы поможете мне?

– Что касается драгоценностей, мсье, тут я бессилен. –Старик, как и только что детектив, осторожно выбирал слова. – Я ничего неслышал и ничего не знаю. Но, возможно, сумею дать вам хороший совет, если выинтересуетесь скачками.

– При определенных обстоятельствах – да, – ответил Пуаро,пристально глядя на него.

– На ипподроме в Лоншане есть лошадь, которая, по-моему,достойна внимания. Конечно, я не могу ничего утверждать – такие новостипоступают не из первых рук.

Антиквар умолк, не сводя глаз с Пуаро, словно старалсяубедиться, что последний правильно его понимает.

– Ну разумеется, – кивнул тот.

– Кличка лошади, – продолжил Папополус, откинувшись назад исоединив кончики пальцев, – Маркиз. Думаю, хотя и не уверен, что это английскаялошадь. Как по-твоему, Зия?

– Пожалуй, – кивнула девушка.

Пуаро быстро поднялся:

– Благодарю вас, мсье. Великое дело – получить то, чтоангличане именуют «подсказкой из конюшни». Au revoir,[42] мсье, тысячаблагодарностей. – Он обернулся к девушке: – Au revoir, мадемуазель Зия. Мнекажется, будто я видел вас в Париже только вчера. Вы выглядите так, словнопрошло максимум два года.

– Между шестнадцатью и тридцатью тремя годами большаяразница, – печально промолвила Зия.

– Только не в вашем случае, – галантно возразил детектив. –Быть может, вы и ваш отец как-нибудь отобедаете со мной вечером?

– С большим удовольствием, – согласилась Зия.

– Тогда мы это устроим, – пообещал Пуаро. – А теперь je mesauve.[43]

Он шагал по улице, что-то напевая себе под нос, бодропомахивая тростью и улыбаясь своим мыслям. Зайдя на почту, детектив отправилшифрованную телеграмму. Ему пришлось потратить некоторое время, чтобы вспомнитькод. В телеграмме, адресованной инспектору Джеппу в Скотленд-Ярд, говорилось опропавшей булавке для галстука, но ее расшифрованный текст выглядел следующимобразом: