– Ты и Тамран остаетесь под защитой правительства Танарга.

– Серьезно? – мне лично на Танарге оставаться не хотелось совершенно.

– Серьезно, Мелани, – мрачно подтвердил Эрих. – Давай откровенно, любовь моя, на Гаэре тебя убьют свои же. Впрочем, зная тебя, ты покончишь с собой сама, если получишь такой приказ. На Тайрем я тебя взять не могу – ты моя сила, но ты же и моя слабость. Тебя отнимут, и сделают предметом общего пользования. А я не хочу подыхать, понимая, на что обрек тебя на… Так что… Танарг, Мэл. Риантана Харсейди помнишь?

– Угу. Такого хрен забудешь, – пробормотала я.

– Собирайся. Полетим к нему, – и Дагрэй улыбнулся с явно преувеличенным энтузиазмом.

***

Летели мы не одни – со мной вместе в поместье риантана Эрих отправлял пятьдесят членов своей команды, тех, что проверил досконально.

Наземным кораблем управлял сам, даже не глядя на навигатор, словно ориентировался по собственным ощущениям, хотя зная Эриха – так оно явно и было.

Я сидела рядом и тоже почти не смотрела на навигатор или даже в окно – я смотрела на Эриха. И мне не нравилась та мрачная решимость, что заострила черты его лица. И, пожалуй, впервые в жизни я не могла назвать охватившую меня тревогу исключительно способностью привитой в десанте – потому что это была какая-то другая интуиция, и волновало ее исключительно одно – выживет ли Эрих.

И в какой-то момент, не выдержав, я тихо спросила:

– Ты вернешься?

– Должен, – тихо ответил он.

Вот как.

– А если… нет? – о таком спрашивать вдруг стало очень трудно.

А Эрих не стал врать и честно ответил:

– Ты под защитой Харсейди. На Танагре ты будешь неприкосновенной персоной в любом случае. Что касается Гаэры… сама понимаешь, что нет. И ко всему прочему Танарг единственное государство, которому известны способности архонтов. Здесь тебя защитят, в любом другом месте – нет. Если покинешь Танарг – окажешься в собственности аристократии Тайрема.

После этого я смогла задать лишь один вопрос:

– Нахрена ты в меня влюбился?

Эрих посмотрел на меня так, что стало ясно – сам сожалеет об этом. Каждую минуту, каждую секунду сожалеет. Но затем Дагрэй перешел в наступление:

– Ты первая меня поцеловала.

– Вот давай не начинать! – психанула я.

Нервов хватило ненадолго, и я тихо спросила:

– Почему ты летишь сам?

Долгая пауза, а затем тихое признание:

– Потому что я в слепой зоне, Мэл. Меня они не увидят при всем своем желании. Так что у меня есть шанс.

Сглотнув, уточнила:

– И каковы твои шансы?

Долгое молчание и тихое:

– Два процента.

То есть два процента из ста? О, шикарненько. В такие миссии даже десант не отправляли!

– Твою мать, Эрих! – не сдержалась я.

– Не нужно про мою мать, – почти попросил он. А потом действительно попросил, добавив тихое: – Пожалуйста.

Ну и я так поняла, что с его матерью там вообще все совсем хреново.

– Она жива? – я не могла не спросить.

Эрих криво усмехнулся, и ответил вопросом на вопрос:

– Помнишь Блондю на Деране?

Меня передернуло.

– Она забудет. Ей в очередной раз прикажут забыть. А мне с этим как-то жить придется, – с горечью произнес Эрих. – И с осознанием того, что виноват в этом лишь я.

Помолчал и добавил:

– Не покидай Танарг, Мелани, это моя единственная просьба.

– Да пошел ты! – было моим единственным ответом.

– Нет, пешком туда не добраться, так что я полечу, – попытался отшутиться Эрих.

Но мне было не до шуток.

Сложив руки на груди, я мрачно смотрела на него – вновь закрывшегося за маской ироничной отстраненности, но… я помнила Блондю на Деране. В одном мне было легче – я видела, как этих уродов поедали заживо. И отпустило как-то, месть вообще штука хорошая, особенно если есть возможность отомстить на месте.

– Ты их уроешь? – спросила, чувствуя, что сама задыхаюсь от бешенства.

– Нет, – кратко ответил Эрих. – Они в своем праве. Преступник в данной ситуации – я.

И я только сейчас поняла, насколько ему реально хреново. Хреново до тошноты. Мне после слов костоправа так херово не было, как Дагрэю сейчас.

И может я, конечно, не права, но:

– За право быть собой нужно драться, Эрих.

Он искоса взглянул на меня и промолчал.

Я вот молчать не смогла.

– Не знаю, сколько их там было, но… не оставляй их в живых. Ты этого себе не простишь. Ты не такой. А за право быть собой нужно драться.

Некоторое время Эрих молча вел автомоб. Свои эмоции он не выдавал, но движения стали жестче, повороты штурвала резче, а лицо словно окаменело.

Но прошло время, минут десять, наверное, и Дагрэй тихо ответил:

– Если бы мне нечего было терять, я бы так и поступил. Но мне есть что терять, Мэл. У меня есть ты. Есть Тамран. Есть люди, которые зависят от меня. Если я пойду против системы, я подставлю не только себя.

Вот как…

– Однако, ты один раз уже выступил против системы, – напомнила я. – Тамран говорил, что это унесло почти десять тысяч жизней.

Криво усмехнувшись, Эрих ответил:

– Но Тамран не сказал, что треть этих жизней пришлась на преданных дому Дагрэй воинов. Мелани, если бы все было так просто, я бы не стал адмиралом Тайремского флота. Я бы покинул планету с концами и едва ли сожалел бы об этом. И да, не нужно говорить сейчас о том, что Тамран предупреждал.

А ведь предупреждал же!

Что ж, я заговорила о другом:

– Два процента, Эрих. Это мизер. Так что фактически можно сказать, что ты уже труп. Таким образом вопрос: Что будет со мной, когда ты сдохнешь?

Прости, малыш, но я из десанта – так что вопросы ставлю ребром.

Дагрэй понял, что я перешла к убойным аргументам, и промолчал. Это он зря, потому что я все так же молчать не собиралась.

– Тайрем необходим Танаргу, так что это лишь вопрос времени – когда меня выдадут архонтам. Думаю, быстро. Или даже – очень быстро. Ты не оставляешь меня в безопасности, Эрих, пойми это.

И Эрих ударил по тормозам.

Скрип, скрежет металла, и нас заносит, но не слишком, потому что Дагрэй и пилотировал, и водил наземный транспорт весьма неплохо. Так что никто не перевернулся на дороге. Просто позади нас стихли разговоры и вообще все охренели слега.

А Эрих взял и активировал перегородку, и та опустилась, отрезая нас двоих от всех остальных в транспорте.