После Дагрэй молчал. Нервно постукивая пальцами по приборной панели, и мрачно глядя вперед. Я молчала тоже, глядя на него, и собираясь выдать еще один убойный аргумент, если мужик не одумается.

Но, в общем и целом у меня были к нему вопросы. Дохрена вопросов. На какие-то он уже ответил, но скупо как-то, мне бы подробностей. Каких-то моментов мы просто избегали, стараясь вообще их не касаться. А на какие-то вопросы получить ответы было… страшно.

Я помнила панику Тамрана там, в медотсеке, когда Эрих укупил меня с Дерана, или выкупил, но по факту это было чем-то средним между украл и купил, так что – укупил самое верное слово. Но суть не в том, суть в словах Тамрана. И словах Эриха.

Он тогда правду сказал: «До Дерана я еще думал, что ты просто увлечение. Основательное, но увлечение. А вот теперь точно знаю – я влип, Мэл, в тебя, полностью. А потому, детка, у тебя проблемы».

И да – проблемы были у меня. Основательные такие. Масштабные. Проблемы, справиться с которыми самостоятельно я не смогу. Если я стала усилителем для всех архонтов, это мне половину населения Тайрема нужно вырезать и то не факт, что у этих архонтов не завалялась пара-тройка тысяч незаконнорожденных потомков. А пускать целую планету в расход это как-то… слишком. Тем более для меня. Так что прав был Эрих – это у меня проблемы. И если бы я знала, что все вот этим обернется, я бы на Деране обошлась бы как-то без мыслей об Эрихе, но увы, сделанного не воротишь.

– Слушай, – мне всего этого говорить не хотелось, однако и молчать было не вариантом, – мы с тобой увязли в этом оба. Меня не радует тот факт, что я усилила первого союзника прямого врага моей страны, но даже если я тебя лично придушу, а после жестоко самоубьюсь сама, толку с этого не будет. И толку не будет, если ты отправишься на Тайрем сам и героически подохнешь там, потому как… Мне в итоге все равно придется самоубиться, но это уже не сделает других архонтов слабее.

– Не сделает, – подтвердил Эрих.

В целом не зря Тамран тогда паниковал, вообще не зря. И так если подумать, Тамран вообще во всем прав был. Особенно он прав был, сказав мне: «Мелани, одно мне скажи – а что ты будешь делать, когда его убьют?».

И тут такое дело… я не хочу чертить эту памятную полосу. Не хочу и точка.

– У нас проблема, Эрих, – глядя в темноту перед собой, нехотя сообщила архонту.

– Серьезно? – несколько издевательски переспросил Дагрэй.

– Серьезно, – на издевку я не купилась. – Видишь ли, тут такое дело…

Помолчала, кусая губы, и не глядя на него, сообщила:

– Не только ты меня любишь. Я тоже влипла в тебя по уши.

И тишина наступила такая, что мне казалось теперь всему Танаргу слышно, как бешено бьется мое сердце.

Но один явно глухой однако обнаружился.

– Что? – едва слышно переспросил Эрих.

Начинается.

– Давай сделаем вид, что я этого не говорила, – предложила, сильно сожалея, что вообще подняла эту тему.

Надо было поискать другие аргументы.

И тут вдруг Эрих взял и сказал:

– Меня никто никогда не любил.

– Ну, – что тут сказать?! – Извини.

Он не извинил.Еще несколько долгих секунд длилось молчание и Эрих добавил:

– В принципе не зафиксировано ни одного случая наличия чувств у усилителя. Особенно, к архонту.

На курсах социальной адаптации нас учили с уважением относиться к чужим чувствам. Несомненно, мы, десантники, вообще миновавшие стадию социализации в подростковом возрасте, были несколько менее эмоциональными, чем гражданские, поэтому да, нас учили уважать чужие чувства. Но я как-то не была готова к тому, что я тут эмоциональное признание в любви делаю, а мне не верят.

– Слушай, я ведь и пристрелить могу! – психанула внезапно. – И прирезать! И, ты знаешь, еще способов двести твоего убийства запросто реализовать!

Но пропустив все мои слова куда-то мимо ушей, Дагрэй хрипло произнес:

– Я думал, ты благодарна за спасение десантников отряда этого треклятого сержанта Догерти и за Шайтана. Я… Мэл, ты все это серьезно сказала?

Промолчала, глядя в ночь, и сильно сожалея о том, что не промолчала ранее.

– Мелани? – его голос дрогнул.

– Чтоб тебя навигатором приложило! – разъяренно ответила я.

И у меня голос вот вообще не дрожал.

Я обдумывала его фразу: «В принципе не зафиксировано ни одного случая наличия чувств у усилителя. Особенно, к архонту».

– Что, вообще ни одного случая?

Эрих отрицательно покачал головой, пристально глядя на меня.

Затем едва слышно произнес:

– Усилитель эмоционально выгорает уже после первого контакта. Обычно контакт – это секс.

О, то потрясающее чувство, когда вдруг понимаешь, почему у тебя до сих пор не было секса.

– Но объективно говоря, – продолжил все тот же напряженный и почти невменяемый Эрих, – наш «контакт» произошел раньше, когда я переступил грани допустимого своих возможностей, а ты вернула меня к жизни. И с этого момента… – он посмотрел мне в глаза. – С этого момента, Мелани, я все жду, когда в твоих глазах появятся холод и отвращение. И я не знаю, как смогу это пережить…

– Вау! – только и сказала я.

Потому что мгновенно осознала потрясающую штуку – я из всего этого запросто могу выпутаться. Эмоциональное выгорание иногда крайне полезная штука, к примеру я перестану думать об Эрихе, что уже плюс, а еще перестану терзаться чувством, что предаю родину – это тоже плюс, а то после слов того медика, на душе до сих пор кошки скребут.

А потом я посмотрела на Эриха. Он молча ждал моей реакции, словно понимал что выдал мне сейчас козырный такой карт-бланш и в целом продемонстрировал свет в конце тоннеля для меня, но ему, похоже, это было светом скорее посмертия, чем выхода из нашего херового положения.

А я…

Меня на Гаэре определенно и точно ждал Кэл, ибо лечить мою больную голову придется теперь ооочень долго, еще ждали мои парни, перспектива работы в полиции до конца моих дней, потому как неблагонадежному агенту рассчитывать на большее было бы глупо и… вид звездного неба, от которого уже не ждешь ничего. А я так уже не хотела. За эти месяцы мне очень понравилось одно чувство – чувство, что я нужна. И даже если от влюбленности в Дагрэя получится избавиться, то как пережить вид холодных звезд?

– В общем, так, – я сложила руки на груди, и теперь смотрела исключительно в темноту, слабо освещаемую фарами нашего наземного транспорта, – Эрих, мне не хочется говорить об этом, но если уж совсем честно – рядом с тобой даже Танарг вполне себе милая планетка.

Молчание и вопрос:

– Переведешь для меня эту фразу с вашего десантного наречия на нормальную речь?