Они проспали самую жаркую часть дня в тени палаток и парусов скифов. Нумир и Хадиза вели их по звездам и солнцу раннего утра, но Эфира не могла отделаться от чувства, что они ходят кругами.

Она проводила бо́льшую часть дней в мыслях о Беру и приглядывала за Ильей, который быстро стал полезным на борту скифа, помогая ставить парус и ловить ветер. Эфира относилась к его готовности помочь очень подозрительно и раздражалась, когда он просил Хадизу рассказать им истории о пустыни, или сочувствовал Назире из-за жары, или втягивал Партению в разговоры о ее любимых языках и грамматике в ее культурном восприятии.

Не помогало и то, что в каждую складочку тела Эфиры забивался песок, застревал в волосах, хрустел за ухом и между пальцами ног. Прошло два дня, и она перестала выскребать его.

На десятый день Эфира дремала в скифе, когда над золотыми дюнами поднялось солнце. Пустынный ландшафт, погруженный в кромешную тьму, посветлел, и Эфира впервые поняла, что вчера пейзаж выглядел по-другому. Песок превратился в землю, и они оказались в долине между двумя склонами. По долине тянулись широкие рвы, длинные и извивающиеся, как эстуарии[2].

– Что это? – спросила Эфира.

Хадиза повернулась к ней.

– Здесь была река. Существовала целая система из деревень и дорог путешественников, связывающих эту территорию с Тель-Амотом и Бехездой.

– Что случилось? – спросила Эфира. Ее взгляд прошелся по пейзажу, и она попыталась представить, каким он был, когда река была полноводной, а на берегах стояли шумные деревни.

– Случился Король Некромант, – ответила Хадиза. – Все эти потерянные жизни, цивилизации, – она обвела рукой пустынные земли вокруг, – цена его алчности.

Эфира поежилась, несмотря на жару.

Но Хадиза еще не закончила.

– Вот на что способна Чаша. Этой силы ты ищешь? Зная это, все еще хочешь ее отыскать?

Эфира закрыла глаза. Кое-кто другой уже задавал ей этот вопрос. Зная, какова цена, ты все еще хочешь спасти ее? Тогда она была уверена в ответе.

Теперь, когда вокруг было безмолвие пустыни, она была не так уверена.

* * *

Они добрались до Сузы на следующий день. Внезапно из песка поднялись треснутые купола и разрушенные башни, словно мираж мерцая в лучах полуденного солнца.

Они привязали свои скифы к городским воротам и пошли дальше пешком. Нумир осторожно вела их по разбитой дороге. Эфира осматривала здания с обеих сторон от них. Архитектура не была похожа на дома в шести пророческих городах. Верхушка городских стен и ворота были испещрены неровными зубцами и украшены скульптурами – людьми и крылатыми созданиями, которых Эфира раньше не видела. Все здания осыпа́лись и разрушались. Некоторые блестели на солнце остатками медного покрытия.

– Это место было построено до пророков, не так ли? – спросил Илья.

Хадиза выглядела удивленной.

– Да. Этот город – древний, один из самых старых.

Несмотря на жар солнца, Эфира почувствовала, как по спине пробежал холодок. Тишина и украшения этого места напомнили ей о другом месте – Медее, деревне, где родились они с Беру. Деревне, которую Эфира уничтожила. Перед ее глазами возникли тела, усыпавшие потрескавшуюся землю.

– Храм должен быть в центре города, – сказала Хадиза.

– Не теряйте бдительности, – резко предупредила Шара, – мы не знаем, кто или что может здесь находиться.

Эфиру преследовало неприятное ощущение, пока они пробирались в сердце города. Она чувствовала на себя чей-то взгляд, словно за ними кто-то крадется и наблюдает. Но когда она оборачивалась, то ничего не видела.

Перед глазами вырос храм, точно такой же, как в зеркале. Треугольная база, переходящая в пик. Вдоль одной из сторон бежали широкие ступени. Подобравшись ближе, она увидела скульптуру на вершине.

Путники остановились у огромной каменной стены храма. На ней были искусно вырезаны крылатые змеи, птицы со львиными головами и геометрические символы.

Партения поморщилась.

– Что, если там внутри… мертвые люди?

– А что, если там живые? – добавила Нумир. – Те, что хотят нас убить?

– Я пойду первой, – сказала Шара. Они направились ко входу. Шара провела рукой по правому краю двери, а Хадиза сделала то же самое на другой стороне.

– Может, просто ворвемся внутрь? – предложила Нумир.

– Это приблизительно метр или два плотного камня, – сказала Хадиза, качая головой.

Партения закатила глаза, глядя на Нумир.

– Такое можешь предложить только ты.

– А что предлагаешь ты?

Эфира повернулась к двери, пока девушки продолжали препираться. Внизу в камне был выдолблен некий узор. Эфира встала на колени, чтобы лучше его рассмотреть. Рисунок не был одинаковым, хотя явно какие-то линии повторялись. Почти как… буквы.

– Стойте, – сказала Эфира. Она подняла взгляд и увидела, что никто не обращает на нее внимания, кроме Ильи.

– Партения, – повторила она, в этот раз громче. – Думаю, внизу на двери есть надписи. Но на неизвестном мне языке.

Партения прервала спор и подошла к Эфире.

Потом сощурилась, глядя на письмена.

– Похоже на нехемийский… но, думаю, это высоконехемийский, раз мы у храма, который использовался только жрецами во время религиозных церемоний.

– Так ты не можешь прочесть? – нетерпеливо спросила Эфира.

Партения бросила на нее хитрый взгляд.

– Я могу прочесть. Просто нужна минута.

Она достала из сумки табличку и маленький кусочек мела вместе с книгой. Партения переводила взгляд с книги на письмена на двери, а потом записывала что-то на табличке.

Солнце палило над их головами, а Партения все работала над переводом. По лицу Эфиры тек пот.

– Ладно, – наконец сказала Партения, глядя на дощечку. – Тут говорится, что, чтобы попасть внутрь, нужно принести жертву.

– Человеческую жертву? – спросил Шара в тревоге.

Эфира глянула на Илью. Может, он все-таки окажется полезным.

– Все возможно, – ответила Хадиза. – Они, бывало, приносили людей в жертву древнему богу.

Над компанией повисло тяжелое молчание.

А потом Партения снова заговорила.

– Ой, постойте, – она издала смешок. – Я неправильно перевела. Тут говорится не «жертвоприношение», а «секрет».

– Вроде как секретный пароль? – спросила Шара.

Партения покачала головой.

– Нет, ваш секрет. Слова «жертва» и «секрет» в нехемийском связаны – рассказать секрет – способ принести жертву. – Она подошла к двери и прочистила горло. – Настоящий цвет моих глаз не голубой. Я просто убедила алхимика Великой Библиотеки изменить его.