– Как твоя рана? – спросил Антон в ту ночь, когда они лежали бок о бок на покрывалах, а угли от костра согревали теплом пальцы ног.

– Лучше, – ответил Джуд.

– Наверное, стоит дать ей подышать, когда доберемся до Эндарриона. Так она затянется быстрее. – Или, может, им удастся найти целителя, который хорошо заштопает его.

Джуд перелег на здоровый бок.

– Как ты этому научился?

– Чему?

Взгляд Джуда опустился на перевязанный бок.

– Я с детства был сам по себе. Когда меня ранили, целителя, как правило, рядом не было.

– Когда тебя ранили? – медленно спросил Джуд. – Как?

Антон дернул плечом.

– Такое случается. Мир – опасное место.

– И никто тебя не защищал, – тихо сказал Джуд скорее себе самому.

Антон встретился с Джудом взглядом. Бо́льшую часть времени Антон пытался не думать о годах между уходом из Новогардии и приездом в Паллас Атос. Ночи на улице, ночи в поисках хоть какого-то укрытия, ночи выбора между двумя плохими вариантами. Тогда у него никого не было, но это… ну, может, не нормально, но только это он и знал. Он видал детей его возраста в еще худшем состоянии. Он справлялся.

Но теперь, видя ужас в глазах Джуда, Антон взглянул на свое прошлое с другой стороны. Джуд вырос в безопасности форта Керамейкос. Ему никогда не приходилось гадать, когда он поест в следующий раз или что сделает, когда в следующий раз человек посильнее и постарше потребует то, что он не был готов отдать.

– Джуд, – произнес Антон. – Все нормально. Правда. Я в порядке.

– Это не нормально, – резко возразил Джуд. – Это… они должны были найти тебя раньше. Я должен был найти тебя. А раз я не нашел, ты… тебе пришлось…

Антон уставился на него, не зная, что сказать.

– Все как есть, Джуд. Что случилось тогда… что я сделал, это все привело меня сюда. Может, лучше бы Орден нашел меня пораньше. А может, нет.

Джуд долгое время не отвечал. А потом, взглянув на небо, сказал:

– Просто… я многого не знаю о твоей жизни. Иногда, глядя на тебя, я словно вижу двух людей. Пророка и мальчика, который поставил мой меч на кон в карточной игре.

– Я не два человека, Джуд, – сказал Антон.

– Знаю, – ответил паладин. Он закрыл глаза и повернулся на бок, и молчание так растянулось, что Антон начал засыпать. Но потом до него снова донесся голос Джуда, тише, чем раньше – Иногда мне кажется, было бы легче, если было бы два.

Антон открыл глаза и посмотрел на него:

– Что было бы легче?

Но в ответ раздалось лишь мягкое дыхание Джуда.

Убедить караван взять их с собой в Бехезду было легче, чем они думали. Глава каравана, Орит, быстро принял предложение Беру взять Гектора охранником от бандитов, промышляющих на пути каравана.

Он держался подальше от Беру весь первый день пути. Она же расспрашивала торговцев каравана об их товарах, а они научили ее управлять верблюдами.

Они передвигались по пустыне, и воздух был наполнен пылью. Солнце нещадно жарило с самого раннего утра. Беру перестала даже пытаться вытирать пот со лба. Дочь Орита, Айла, одолжила ей шарф, чтобы обернуть вокруг шеи и защититься от зноя.

Когда в полдень они остановились, чтобы отдохнуть и напоить верблюдов, Беру поняла, что, несмотря на жару, не может сидеть неподвижно. Когда один из торговцев спросил, не может ли она отнесли тростник на крышу повозки, чтобы высушить его, Беру быстро согласилась.

– В моей деревне мы плели из него корзины, – сказала она, наблюдая, как кошка Вира бьет лапой по тростнику, словно он очень медленная жертва.

– А мы делаем из них пол, – ответил торговец. – Удивительно крепкий материал. Пол остается сухим.

Спускаясь с вагончика, Беру заметила возле телеги Гектора. Он смотрел на нее.

– О, – пискнула она и спрыгнула на землю рядом с ним.

– Ты всегда была такой, – сказал Гектор. – Даже в детстве.

– Какой?

– Любопытной, – через мгновение ответил он. – Ты хотела знать, как все работает. Не важно, удочка это или резьба по дереву мамы, ты всегда всем интересовалась.

Беру открыла рот, чтобы ответить, но остановилась. Гектор впервые говорил об их прошлом до смерти его семьи. Он впервые вспомнил, что Беру вообще там была.

– Наверное, мне нравится быть полезной, – сказала она.

– Скорее всего ты помогала им больше, чем я, – заметил Гектор. Он почти улыбался, но потом это выражение исчезло, и Беру почувствовала тяжелую волну печали, исходящую от него. Возможно, он вспомнил, что она причина, по которой у него больше нет родителей.

Внезапно солнце стало слишком напекать спину. Голова закружилась. Она споткнулась.

– Эй! – Гектор подхватил ее, не дав упасть.

Она на мгновение обмякла, прижав лицо к его плечу. Беру слышала его ровное сердцебиение в груди. И только тогда она поняла, что делает – позволяет ему утешить себя, – и она отстранилась.

– Прости, – сказала она, все еще испытывая головокружение.

Он все еще держал ее за руку.

– Сколько еще?..

Она поняла незаданный вопрос. Как скоро она угаснет снова.

– Не знаю, – ответила она. – Времени должно хватить, – ответила она с надеждой.

Когда вечером они остановились передохнуть, Беру едва стояла на ногах. Наверное, Гектор был прав по поводу отдыха.

– Ты привыкнешь, – сказал Орит, показывая ей на палатку.

Беру так утомилась, что лишь через пару секунд поняла, что внутри она не одна. Гектор лежал на своей подстилке, отвернувшись от нее.

– Прости, – быстро произнесла Беру, – думаю, они решили, что мы… – она оборвала себя. Не важно, что решили в караване. – Я просто пойду.

Она начала собирать свою постель.

– Все нормально, – через мгновение сказал Гектор. – Не нужно уходить.

Беру засомневалась.

– Думаю, что нужно. Ты не хочешь, чтобы я тут оставалась. Я найду, где поспать.

– Дело не в этом, – он сел, и тонкая простыня упала до поясницы, оголяя грудь. Он вытер лицо рукой, и Беру почувствовала, как что-то, похожее на чувство вины, сжало живот.

– Правда. Оставайся. То есть, если хочешь.

Беру взглянула в угол палатки.

– Тебе не нужно быть милым со мной. После всего того, что я сделала.

– Просто поспи тут, – решительно сказал он. – Уже поздно.

Он был прав. А Беру слишком устала, чтобы беспокоить Орита и искать другое место для сна. Она развернула свою постель на краю палатки, как можно дальше от Гектора, и свернулась на ней калачиком. Даже когда ее глаза закрылись, она чувствовала присутствие Гектора и слышала все звуки, которые он издавал, ворочаясь в темноте. Словно ей снова двенадцать, и она наблюдает, как ровно вздымается грудь Гектора на другом конце комнаты, а Эфира тихо храпит рядом с ней. Она вся сжалась, вспомнив свою невыносимую влюбленность в него. Бесчисленные фантазии, как она выходит за него замуж и действительно становится частью его семьи.