такое не провернуть малым количеством. — уточнил я. — Может нам удастся привлечь их к борьбе с орденом?

— Большая часть ученых как раз и была из числа братии. — нахмурившись ответила Екатерина. — Даже мои самые близкие и верные сторонники — Меньшиковы, в результате решили предать ради собственной безопасности, а ты говоришь о совершенно одержимых фанатиках, которых не сдерживали никакие нормы морали.

— Все ли были такими? Могу поспорить что многие участвовали в опытах от безвыходности или из преданности ордену. — задумчиво проговорил я. — Обнаруженные досье хранятся в тайной канцелярии, но скорее всего это не все. У вас же есть информация по тем, кто мог улизнуть от опытного ока дознавателей?

— Если ставить вопрос таким образом, вполне возможно. — ответила Екатерина. — Что именно ты хочешь сделать?

— Для начала нам хватит нескольких десятков условно верных людей, тех кто мог бы взять на себя лечение аристократов. — решительно проговорил я. — Хотят в ордене обслуживать обычных людей — тем лучше, это желание я лишь поддерживаю, но давят то они на нас не только этим. К тому же, если у нас будет собственная закрытая клиника, мы сможем до обучать полевых медиков. Покрыть самый минимум потребностей.

— И мы вновь возвращаемся к вопросу всеобщей амнистии. Без нее большая часть аристократов и замешенных в опытах людей даже разговаривать с нами не будут. — улыбаясь заметила Екатерина. — Нам придется протащить этот законопроект через три стадии согласования в дворянском собрании. Еще недавно это было бы совершенно невозможно, но вторжение сыграло нам на руку.

— Как этот ужас может быть хоть чем-то полезен? — нахмурившись спросил я.

— Тот монстр, которого вы уничтожили на развалинах адмиралтейства, появился не из Врат. После обследования останков в искаженной плоти нашли остатки личных вещей и одежды. — пояснила Екатерина. — Все, кто находился в здании дворянского собрания и в близлежащих строениях были каким-то образом объединены в одно целое.

— Не все. — возразил я, вспомнив как нам не раз приходилось сталкиваться в патруле с враждебными искаженными. — Наверное те оказался чуть дальше от эпицентра тоже изменились, но при этом не влились в одно существо.

— В любом случае я о таком даже не слышала. — покачав головой произнесла императрица. — В результате экспериментов мы не раз получали искаженную плоть, и даже добивались с помощью искусственного диссонанса искажения людей, но ни разу не видели таких результатов. Это не только чудовищно, но еще и очень изобретательно. Кто бы не сотворил подобное — он безусловно гений. Злой гений.

— Это могут быть фанатики из Детей Господних? — уточнил я.

— У них слишком ограничены ресурсы. — отмахнулась Екатерина. — К тому же их целью было не искажение как можно большего количества людей, а наоборот, создание сверхчеловека. Существа единого с резонансом не только телом, но и душой. Именно поэтому они согласились мне помогать. И судя по твоим успехам, некоторые из опытов оказались крайне успешными.

— Может быть. — проговорил я, не став уточнять что ставить эксперименты на живых людях вообще не этично, а на детях — вдвойне, даже если они твои собственные. Это, как если бы доктор Павлов проводил опыты по сшиванию вместе собаки и человека. Брр, жуть берет, стоит представить такую химеру.

— Ты считаешь меня чудовищем? — чуть просевшим голосом спросила Екатерина.

— За прошедшие полгода я повидал всякого. — уклончиво проговорил я. — И считаю, что у каждого есть право на искупление. Если ваши изыскания помогут спасти жизни десяткам тысяч людей — то это необходимое зло. А вот если они окажутся бесполезными… уж лучше нам найти им применение.

— Ты прав, будет обидно если результаты исследований и опытов похоронят где-то в глубине архива тайной канцелярии. — вежливо улыбаясь сказала Екатерина, и я с досадой понял, что иногда прочесть ее настроение совершенно невозможно. — Но бумаги бесполезны без исследователей, и в результате мы возвращаемся к вопросу амнистии.

— Я против амнистии для всех, без суда и следствия. Даже если понадобится больше года. В особо одиозных случаях так или иначе придется разбираться индивидуально. — решил я. — Если будет составлен подробный перечень преступлений, за которые предусмотрено помилование, это будет логичней.

— Время сейчас играет против нас. И я говорю не только о том, что Петр с каждым днем будет укреплять свои позиции на посту регента, но и о том, что в тюрьмах будут томиться невинные, всего лишь исполнявшие приказы. — настаивала Екатерина. — А другие, видя это, могут и вовсе переметнуться к врагам империи.

— Извините, матушка, но есть преступления, которые я не готов прощать просто так. Даже если это увеличит количество моих сторонников. — возразил я. — Изнасилования, работорговля, педофилия, убийства не на войне и не в средствах самообороны И эксперименты над детьми так же входят в их число.

— Это довольно большой список, не находишь? — все так же улыбаясь спросила Екатерина. — К тому же ты только что сам говорил о необходимости привлечения врачей и ученых. А они не по политическим статьям сидят.

— Для таких уникумов должна быть возможность отбытия срока заключения в специализированных заведениях, объединенных с лабораториями. — подумав ответил я. — Это не амнистия, они все так же останутся под стражей, просто получат возможность вести свою трудовую профессиональную деятельность.

— Этот вариант можно рассмотреть. И все же я бы настаивала на всеобщей амнистии. Как обмен пленными, всех на всех. — решительно проговорила Екатерина. — Нам нужны люди, и в собрании, и в боярской думе. Даже если считать недавно инициированных детей, ставших главами родов, которые скорее всего присоединятся к твоей фракции, этого может быть недостаточно, чтобы принять нужные нам законы.

— Если они на благо империи и ее жителей, скорее всего никакого большинства для их принятия не понадобится. — пожал я плечами. — А если они в интересах только одной группы внутри дворянского или боярского сословий, то против нас могут выступить даже формально входящие в состав фракции.

— Ты совершенно не разбираешься в политике. — со вздохом проговорила Екатерина. — Фракция это не простоя объединение. Нам придется искать точки соприкосновения, заключать соглашения и пакты, искать компромиссы для того, чтобы продвинуть одни законы и отклонить другие. Ведь большая часть затрагивают лишь небольшую группу, а остальным на