– И друзья невесты, и друзья жениха категорически отвергают это предположение. Молодые поженились по большой любви. Но я, естественно, взял все адреса и телефоны их приятелей и приятельниц.

– Придется вызывать жениха на опознание, – вздохнул Костя.

Прохоров задорно улыбнулся:

– Он будет через двадцать минут.

– Молодец, – похвалил его Павел. – Думаю, мы сами поговорим с несостоявшимся мужем. А ты, Петя, пробегись по их друзьям. Чем черт не шутит, вдруг кто-нибудь сообщит интересные и важные сведения.

Катя, как на уроке, подняла руку.

– Паша, – проговорила она, – можно этим займусь я, а то получается, что в своей будущей статье я почти не участвую. И правда, единственное, что я сделала – поехала с Костей на кладбище в Сосновку.

Киселев наморщил лоб:

– Попробуй. Возможно, тебе удастся разговорить ее подружек лучше, чем это получилось бы у Пети.

Прохоров захлопал в ладоши:

– Спасибо вам, Катерина Алексеевна. Мне страсть как не хотелось выходить в это пекло. Вы моя спасительница.

– И не первый раз, – подтвердил Костя. – Ты уже ей давно должен.

Петя подскочил к Зориной и опустился на колено.

– Я весь в вашем распоряжении. Прикажете умереть тут же, у ваших ног, – я это сделаю.

Павел захохотал:

– Видела бы его жена! Ты, Петька, клоун, и рыжий поэтому. Зачем в полицию подался? Сейчас бы в цирке хорошие деньги загребал.

– А мне и здесь неплохо. – Прохоров встал и отряхнулся. – Цирк цирком, а, как вы про него сказали, несостоявшийся муж сейчас придет и упадет, увидев меня в таком положении.

Как бы в подтверждение его слов в дверь постучали.

– Войдите, – пригласил Киселев. В дверях показался плотный парень с мускулистой фигурой и женоподобным лицом, которое так не вязалось с его обликом. Темные волосы были забраны на затылке в конский хвост. Журналистка поморщилась. Такие типы не вызывали у нее симпатии.

– Я, пожалуй, пойду, – она встала и вышла из кабинета. Парень окинул ее с ног до головы взглядом, видимо, прикидывая, стоит ли она его внимания. В его облике не было ничего, что говорило бы о глубоком горе, и это казалось подозрительным.

– Я муж Елены Демьяненко, – пояснил парень. – Вы просили меня прийти сюда, – повернулся он к Пете. Старший лейтенант кивнул:

– Совершенно верно. Сейчас мы с вами проведем процедуру опознания.

Парень раскрыл рот:

– Она что, мертва?

Его полные губы мелко задрожали.

– Вы не говорили мне ничего такого. – Он растерянно озирался по сторонам. Наглость и самоуверенность как рукой сняло.

– Но вы видели ее фотографию, – снова обратился он к Пете. – Неужели вы сами не в состоянии определить, моя ли жена лежит у вас в морге?

Прохоров вздохнул:

– Мы в любом случае обязаны провести процедуру опознания. К тому же мы действительно не знаем, ваша ли это жена. Видите ли, преступник изуродовал ей лицо, и точно определить, является ли эта женщина вашей супругой, сможете только вы.

Парень переминался с ноги на ногу.

– Я боюсь трупов, – признался он. – Нельзя ли мне избежать этого? Да я коньки отброшу в вашем проклятом морге. Впрочем, подождите. – Он достал мобильный и принялся судорожно набирать чей-то номер. В трубке слышались гудки.

– Старая ведьма, – пробормотал Демьяненко, кусая губы.

– Вы хотели вызвать ее мать? – осведомился Киселев. – А не кажется ли вам, что это негуманно? Ваши нервы наверняка крепче, чем у несчастной женщины. Вот для нее опознание дочери может кончиться трагически.

Парень сжимал и разжимал пальцы.

– Ну, будьте мужчиной, – подбодрил его Костя. Демьяненко махнул рукой:

– Ладно. Должен же я, в конце концов, знать, что случилось с Леной. Куда идти?

Петя открыл дверь:

– Следуйте за мной.

Увидев в стерильной чистоте морга тело на каталке, укрытое простыней, Демьяненко побледнел. Станислав Михайлович поинтересовался:

– Вам плохо? Дать воды?

Парень покачал головой:

– Нет. Давайте скорее покончим с этим делом.

Заболотный откинул простыню. Бедный супруг уставился на труп. На его лице промелькнула улыбка:

– Слава богу, это не она.

Он выдохнул с облегчением и без чувств упал на холодный пол. Заболотный поднес к его носу ватку с нашатырным спиртом, и парень пришел в себя.

– Это не она, – повторил он. – Найдите мою Лену. Я же говорю, она жива.

– Найдем, – пообещал Киселев.

Когда Костя позвонил супруге и сказал, что парень не признал в погибшей свою жену, Катя уже с час ездила по адресам. Сначала ей не везло. Симпатичные девушки, подруги пропавшей Лены, охотно пускали ее в квартиру, многие даже узнавали журналистку, и это ее порадовало. По телевизору и в Интернете все время кричали, что нынешняя молодежь ничего путного не читает и не смотрит, а на деле это не подтверждалось. Впрочем, наверняка нашелся бы человек, который бы ехидно улыбнулся и бросил: они знают Зорину, потому что она ничего путного не пишет и не говорит. Подруги предлагали журналистке чаю, рассказывали о Елене и клялись: они ничего не знают. Для них ее побег из-под венца тоже стал неожиданным. Уже стали сгущаться сумерки, Кате оставалось зайти в последнюю квартиру. Здесь жила давняя знакомая Лены, которая по причине болезни матери не смогла присутствовать на свадьбе. Зорина поднималась по крутой лестнице на третий этаж. В старом доме были высокие ступени, и женщина запыхалась. Вот будет номер, если Марины (так звали подругу) не окажется дома. Однако, на ее счастье, девушка открыла сразу. Увидев Катю, она смутилась:

– Это вы?

Зорина улыбнулась:

– Смотря что вы подразумеваете.

– Вы знаменитая журналистка Екатерина Зорина, – пояснила Марина. Она была очень симпатичной: рыжеватые волосы до плеч, аккуратный носик, зеленые глаза.

– Да, именно так и есть, – подтвердила Катя. – Раз уж вы меня узнали, сразу сообщу цель своего визита: мне нужно найти вашу подругу Лену Демьяненко.

На хорошеньком личике Марины появился испуг:

– Но почему вы ищете ее у меня?

Зорина пристально посмотрела на подругу. Девушка явно нервничала. Она прижалась к двери, словно загораживая Кате путь в квартиру. «Неужели?» – подумала журналистка и сказала:

– Никто не собирается причинять вашей подруге неприятности. Но появиться – ее долг.

– Это почему? – прищурилась Марина. – По-моему, каждый волен поступать так, как он хочет. Если Лена не желает жить с мужем, никто ее не заставит.