Филипп недовольно засопел, но комментировать не стал. Он теребил цепочку на шее. Некогда к ней крепился активатор аварийного портала. Краем глаза я заметила еще один шнурок. Странно, вчера его вроде не было. Там, в лохани. Хотя, если честно, я на другое смотрела. Стыдно, но красивое же.

– О чем задумалась? – шепнул на ушко Геральт.

Губы прихватили мочку и потянули. Я сижу, позволяю такое мужчине, и ни чуточку не противно! На колено легла теплая ладонь Филиппа. Мужчины странно переглянулись. Не нравится мне это!

– Геральт, как это понимать?

Я уперлась ладонями в грудь навсея и скинула руку Филиппа. К чести брюнета, тот не предпринял второй попытки.

– Филипп мой третий, – спокойно пояснил Геральт. – Ты еще маленькая, не понимаешь. Всему свое время. К Филиппу ревновать не стану, но и не отдам. Слышишь? – Он бросил взгляд на друга. – Только после меня и только если леди пожелает.

– Леди не пожелает, успокойся. – Брюнет забрался на кровать и с облегчением лег. На лбу блестели бисеринки пота. – Без тебя бы соблазнил, а так без шансов. Жаль, конечно. Для девочки лучше неженатый бывший одержимый, чем Геральт с одержимой женушкой.

– Рот закрой! – беззлобно посоветовал навсей. – Ты Дарии не нужен. Вот если полюбишь…

Филипп сверкнул глазами и сделал непонятный жест, будто смахивал пылинки с одежды.

– Лучше пожелай смерти, Геральт, лучше пожелай смерти, – мрачно пробормотал он.

Любимый поднял брови. Рука поглаживала меня по плечу. Так уютно, тепло, спокойно, сидела бы и сидела целую вечность.

– Кое-кто счастливо болен и не жалуется. – Геральт как-то странно смотрел на друга. Он говорил загадками, не желая при мне называть имена. – Много лет и взаимно. Вдруг тебе тоже повезет?

Филипп не ответил. Смахнув пот со лба, он встал и еще раз поклонился:

– Отдыхайте, голубки! Не стану мешать. Не поминайте лихом друга, которого препарирует Соланж. Сердце завещаю Геральту. Похоронишь возле беседки, где мы поклялись на крови.

Брюнет, несомненно, играл, но я поддалась его чарам. Слаба, слаба женская порода! Филипп осыпал поцелуями мою руку от кончиков пальцев до локтя и соскользнул на пол, встал на колени. Создавалось впечатление, будто подобное он проделывал часто: слишком отточены движения. И в глазах пусто. Напоминало дворцовый церемониал. Затем брюнет и вовсе распластался на полу. Зачем, почему? Я порывалась поднять его, но Геральт остановил:

– Дария, ты леди, он – никто. Ты спасаешь его, даруешь шанс вернуть былые блага, пусть унижается. К тому же, – любимый легонько пнул Филиппа кончиком сапога, – он посмел выйти за рамки обычных отношений. Переспал ведь?

Я покраснела и отвернулась.

– И как, кто из нас лучше? – лукаво поинтересовался Геральт, обжигая лицо дыханием.

– Как вы можете! – ужаснулась я.

Уши стали пунцовыми.

– Как ты можешь, – поправил любимый. Его пальцы зарылись в мои волосы, добрались до кожи, скользнули вниз. Я задержала дыхание, когда они, щекоча, прошлись по шее. – Ничего страшного. Ты сравнила, выбрала и признала меня лучшим, верно?

Он не допускал иного ответа. Не то чтобы я считала иначе, но сам факт! Самомнение некоторых не имеет границ.

Филипп закашлялся. Он уже не подметал пол, а сидел и насмешливо посматривал на меня.

– Не хочу тебя расстраивать, Геральт, но Дария мне едва не прожгла взглядом дыру в причинном месте. Счет один-один.

Любимый крепче прижал меня к себе. Я же, устав краснеть, пригрозила Филиппу взять слово обратно. Отправлю на плаху, если не прекратит дурацкие шуточки. В конце концов, моя совесть чиста, Филипп сам впустил демона. Да и лохань, если брюнет решил, будто мне понравилось… Словом, в одном Геральт прав: при всей своей красоте Филиппу Соурену не на что рассчитывать. Не подпущу, расцарапаю лицо и подам в суд. Спасаю его из чистого человеколюбия. Ну, дуры наиви, не умеют ненавидеть.

– Кстати о слове, – посерьезнел брюнет. – Чего вы хотите, Дария? Вы до сих пор не выдвинули условий.

Условий? Какой испорченный мир! Неужели навсейки даже помолвку не заключают просто так? Оказалось, да, только тут немного иное: уже знакомый долг. Настороженно поглядывая на друга – не полезет ли вновь с кулаками? – Филипп повторил местные неписанные правила. Навсеи оказывали услугу взамен на другую услугу, которую им в будущем окажет должник, поэтому темные остерегались просить помощи. Разумеется, благодетель мог простить долг, но случалось это редко, в основном между родственниками и друзьями. Из-за этой древней традиции Филипп не считал вчерашнее изнасилование изнасилованием, именно поэтому Геральт не убил его, хотя и не пришел в восторг от выбранной платы. Теперь и мне предстояло взять с брюнета за услуги. Цену надлежало назначить соразмерную, не букет роз принести. Геральт посоветовал взять желаниями, камнями и деньгами. Я согласилась: ему видней, а то вдруг обижу Филиппа мелочностью просьбы. Навсеи странные, от них всего можно ожидать.

– Осталась формальность. – Брюнет попросил разрешения сесть рядом. Я кивнула, и он переместился на кровать. – Я сделаю официальное предложение при свидетеле и отдам вам фамильное кольцо. Для надежности хорошо бы обменяться кровью, но вы ведь в мужья меня не возьмете. Или, Дария?.. – Его глаза загорелись надеждой. – Поверьте, я не хуже Геральта.

– Филипп! – гневно зашипел любимый. – Она отказала тебе, довольствуйся малым.

Неужели приревновал? Мое сердце растеклось лужицей, на губах заиграла глупая улыбка. Впервые приревновал!

Брюнет сжал губы и отвернулся. Справившись с эмоциями, он в который раз поцеловал мне руку и откланялся.

Ночь мы провели втроем. Нет, не думайте, никакой близости! Геральт хотел, ласкал грудь под рубашкой, покусывал соски, сделав их болезненно чувствительными к любому прикосновению, но до главного не дошел. То ли из-за Филиппа, то ли по какой-то другой причине. Хотя брюнет, видя желание друга, обещал закрыть глаза и сделать вид, будто умер.

– Вы мне совсем не помешаете, – заверял Филипп. В ответ Геральт лишь сопел: рот был занят. – Я привычный, не обижусь, третьим не попрошусь.

– Отстань, а? – на миг оторвавшись от моей груди, буркнул любимый и вновь погрузил меня в водоворот сладких ощущений.

Какая разница, рядом Филипп или нет. Отчего-то меня перестало волновать, что я почти голая, лежу под Геральтом, а он… Язык любимого выделывал поистине фантастические вещи, а руки разгоняли толпы мурашек по позвоночнику. Мир подернулся пеленой, губы сами тянулись к груди Геральта, чтобы жадно припасть к коже, вернуть хотя бы капельку ласки. Увы, небо я в ту ночь не увидела, только то, что стучалось в комнату лунным светом через окно.

Палец оттягивало кольцо Филиппа. Оно уменьшилось, плотно обхватив фалангу. Не простое – с печаткой маркиза Соурена. В случае оправдательного приговора Филипп обещал заказать у ювелира самый дорогой перстень, который только найдет. Я не верила: не в характере брюнета делать столь щедрые подарки женщине, которую он не уважал. Да, поразмыслив, я пришла к неутешительному выводу: Филипп воспринимал меня, как и прежде, кем угодно, но не леди. В итоге решила вернуть слово обратно. У наиви тоже существует гордость. Стоило только заикнуться об отмене необнародованной помолвки, как Филипп побледнел.