Геральт появился тогда, когда я уже мысленно похоронила Филиппа. Навсей завалился на постель и прикрыл глаза.

– А ваш друг… он?..

– К сватовству готовится. Только ты сразу не соглашайся, помучай.

Значит, Филипп признался. От сердца отлегло. Я не смогла бы сидеть спокойно, зная, что где-то рядом лежит хладный труп.

– Почему он королеву травил? Месть? – выдвинула я робкое предположение.

Не сильна я в придворных интригах! В голову не приходило ни одного разумного объяснения поведению Филиппа. Элиза, Талия – понятно. Детские обиды живучие, а сиротство никого добрее не делало. Но Филипп-то!

Геральт открыл глаза и неохотно продолжил рассказ:

– Приказ. Видишь ли, Филипп – азартный игрок, поставил на кон тело и душу и проиграл демону. Догадываюсь, тот не просто так выбрал Фила: ты же видела его глаза? Это знак предрасположенности. Всех подобных младенцев проверяют.

– У Талии были склонности к некромантии, – пробормотала я, вспомнив рассказ сводной сестры навсея. – Филипп владеет магией четырех стихий…

– Какие-какие склонности? – напрягся Геральт и встряхнул меня за плечи. – К некромантии?!

Неужели не знал? Странно, Талия не таилась, воспитатели, учителя из школы при Замке магов не могли пропустить. Я коротко пересказала откровения одержимой. Геральт ненадолго замолчал, почесывая подбородок, а потом разразился хохотом. Навсеи вообще умеют нормально реагировать?

– Значит, и тут Соланж! – Глаза любимого потемнели. Нос хищно заострился. Или просто игра света и тени? – Впервые жалею, что Хозяин смерти одинок, с удовольствием устроил бы его личную жизнь. Талия стала бы отличной женой, вместе бы некромантничали.

– Так что с Филиппом Соуреном? – напомнила я о насущной проблеме.

– Я же сказал, – раздраженно повторил Геральт, – играл в клубе в бильярд, задолжал. Оказалось, демону. Тот взял выигрыш не деньгами. Филипп полагал – вселится всего однажды, но демон решил иначе. Согласия он не спрашивал, выгонял душу и подчинял себе тело. Своеобразие магии Филиппа только сыграло демону на руку. Он приказывал, Фил делал. Одержимые не контролируют себя. Да и тяжело расстаться с дарами демона. К хорошему быстро привыкаешь. Вот и Филипп привык, что выигрывает поединки и неуязвим в бою. Королева же очень мешала одному человеку. Филипп не знает, кому именно, но тот умудрился сделать должником демона.

– Соланж! – вырвалось у меня.

Кто еще обладал достаточной силой для закабаления существа из иного мира? Похоже, Геральту пришла в голову та же мысль, но развить ее он не успел: в дверь постучали.

– Жених явился, – с улыбкой прокомментировал любимый и, обняв за талию, притянул меня к себе. – Хочешь – пошли его в Изнанку. Сам вляпался, пусть выкручивается. Ты и так слишком добрая.

Ничего не понимаю! Который раз за сутки. То меня просят спасти Филиппа, то советуют бросить беднягу.

– То есть его не казнят? – решила я на всякий случай уточнить.

– Казнят, – Геральт поцеловал меня в плечо, – если не докажет свою невиновность. Но обряд действительно можно провести здесь, пусть это ненадежно, зато ты останешься свободной. Посидит Филипп в тюрьме, помучает его Соланж, а потом, глядишь, и я некроманта в застенки засажу. Вот на чью казнь с удовольствием приду!

Вновь поцелуй, на этот раз в шею. И жаркий шепот:

– Как же я соскучился!

Я взвизгнула, когда Геральт повалил на спину и впился в губы. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не голос Филиппа из-за двери:

– Вы там сексом занимаетесь?

– Почти, – недовольно засопел Геральт. – Вали отсюда! Ты девочке не нравишься, сиди и пей, пока мы наслаждаемся обществом друг друга.

– Дария, – брюнет едва ли не мурлыкал, – это ваше решение? Даже не выслушаете, не посмотрите? Я ведь в вашем вкусе, а уж, сохранив титул, стану полезным и очень благодарным. Вы даже не представляете, какие веревки может вить из мужчины навсейка. Любые прихоти, любые желания.

Геральт приложил палец к губам, но я пошла наперекор, дала разрешение войти. Интересно же, как здесь ухаживают, сватаются. Разумеется, за Филиппа я не выйду, зато получу пару приятных минут. Судьба и Вседержители, увы, совсем не баловали меня даже спокойствием, не говоря о радости.

Брюнет привел себя в порядок, насколько это возможно в сложившейся ситуации. Только опухшие губы напоминали о поединке. Не знаю, почему Филипп не вылечил их. Наверное, не хватило сил. Помню ведь, как он кашлял, хрипел. Филипп сжимал букет цветов. Обычных, полевых, зато целую охапку.

– Для прекрасной дамы. – Брюнет медленно, осторожно, чтобы не разбередить раны, поклонился и положил букет рядом со мной. – Прошу прощения, оранжереи не нашлось, иначе бы метнул под ноги тысячи роз.

Геральт фыркнул, но воздержался от комментариев. Он скептически посматривал на друга, будто сомневался в его успехе. Да, я дала понять, что не выйду замуж за Филиппа, но мог бы поддержать! И руку с талии убрать. Не скоро, видимо, привыкну к морали навсеев. У нас двое выражают чувства без свидетелей.

Филипп улыбнулся, искренне, обезоруживающе, и опустился на колени. Оставалось только ахнуть. Брюнет поцеловал мои ноги, но так, что и мысли не возникло обвинить его в безнравственности. Затем распластался на полу, вытянув руки перед собой.

– Солнце позволит встать?

– Не переигрывай! – Геральту не понравилась разыгранная другом мизансцена.

Брюнет поднял голову и метнул на него злобный взгляд:

– Да, знаю, мне ничего не светит, но не надо издеваться! Можно подумать, ты точно так же не ползал вокруг Элизы. Нитки ей приносил, окно открывал, руки подставлял, чтобы красавица без труда достала нужную книгу.

Геральт помрачнел. Удар попал в цель. Жестоко! С обеих сторон. Они же друзья, а грызутся хуже врагов.

– Дария, – теперь Филипп обращался ко мне, – вам это нужно? Давайте откровенно, времени мало. Если есть шанс на помолвку, я червяком поползаю, а если нет… Вы не навсейка, зачем издеваться?

Надо же, он снова называл меня на «вы»! Будто и не было вчерашнего дня, когда брюнет развлекался со мной как с наложницей.

На мне скрестились взгляды мужчин. Ну вот, опять! Почему я?

– Милорд, я не люблю вас, – осторожно подбирая слова, начала я длинную проникновенную речь, но Филипп перебил.

– Да люби ты Геральта, спи с ним, я слепой, глухой и немой! – взорвался брюнет и вновь встал на колени. – Жизнь только оставь, – добавил он и подполз ближе.

Филипп сжал мою безвольную руку и поднес к губам. Он по очереди поцеловал каждый пальчик, потом и вовсе лизнул кожу запястья. Только не там! Откуда Филипп узнал? Или чувствительные места у всех женщин одинаковые?

Против воли по коже пробежали мурашки. Я вырвала руку и поспешила укрыться за спиной Геральта. Тот рассмеялся и, обняв, усадил меня к себе на колени. Рука ласково прошлась от груди до подбородка.