— Нет, Злата. Так, мелкая херня на горизонте маячит, так бывает. У меня останешься? — перевожу разговор на другое. Хватит уже соль сыпать на раны, достаточно.

— Нет, Ваня, отвези меня. Папа будет волноваться, ты же знаешь.

— Знаю, — невольно касаюсь лица, вспоминая удары Ника. — Знаю, Злат. Одевайся тогда, если не хочешь.

— Вань!

— Да ладно, все… Одевайся, пока не передумал.

Снова везу ее домой, хотя мне делать этого совсем не хочется. Предпочел бы спать с ней вместе. Обнять и спать. А на следующий день видеть, какая она ми-ми-мишная с утра, самую малость припухшая и забавная, наверное. Блядь, и правда потёк. Я думал, что слов-то таких не знаю, оказывается, что в эту минуту в голове всплывает весь запрятанный и накопленный набор слов от общения с прошлыми мадамами, который был законсервирован и похерен в глухих отсеках мозга, а вот сейчас активировался.

Долго мучаю Злату у дома, не отпускаю. Целую жадно, как будто впрок хочу набрать, но не получается. Голод только сильнее разгорается. С трудом руки размыкаем и тысячу раз прощаемся, но вновь сливаемся губами, сплетаемся языками. Трахать в машине не решаюсь, да еще и около дома — это ебаный стыд для нее. Доходим все же до критической точки и поняв, что полетит к сраным собакам вся установка на запрет секса около дома, все же расстаемся. Жду, пока домой зайдет. Пытаюсь отдышаться в машине, прийти в относительную норму и только тогда выезжаю.

На подходе к своей двери замечаю приклеенный белый конверт. Раскрываю и достаю распечатанную на принтере фотку и охуеваю. Кадр, где Злата смеется. Следом прилетает сообщение на телефон:«Ниче так, мне сойдет. Сладкая сука… Сосет хорошо? А ебется как?»

Это, блядь, что?

Нажимаю на номер несколько раз. Какая падла посмела… Разорву!

Абонент не доступен или находится вне зоны действия сети. Да что за нахрен!

*** о квесте в книге "Малера"

25

— Алё, Сев, алё-о-о! Слышно теперь? Говори, что там? — голос доносится словно из бункера, так плохо пробивается. — Да, свободна. Свободна говорю же? Костюм? Да помогу, конечно. Где встретимся? В «ГЧ»? Поняла. Давай на четвертом, около «лего». Через час? Хорошо.

Ваня занят, встреч пока не будет. Он впахивается в обычный режим по подготовке к боям. Грустно мне, но я все понимаю. Хотя написал, чтобы сидела дома и не высовывалась никуда. Конечно, так я его и послушала. Я ему не Зульфия какая! Впереди свободные денечки, если их так назвать можно, блин.

Быстро собираюсь, натягиваю футболку, скини и шнурую вансы. Завязываю хвост и вперед. Подпрыгивая на ходу, бегу к тачке. Божечки, какая я счастливая!

Все вокруг вместе со мной летает и поет. Радужные единорожки наяривают в груди, волнуют своими играми. Я в раю! Все теперь видится исключительно в пастельный тонах, зефирно и трепетно. Танцую на своей личной территории любви. Исхожу на карамельки просто! Я знаю рецепт самых вкусных ирисок, обращайтесь!

Ваня генератор моего счастья. Ванечка Величанский!

Всю ночь не спала, каждую деталь перебирала. Замерев в постели, прижав одеяло к подбородку, слушала как ширится сердце от всепоглощающей любви, чувствовала, как наполняется трепетом. Я клянусь, у меня мурашки по ошалевшему тарабанящему мотору бегали. Я люблю. Я так сильно его люблю. Мне страшно от этого делается, это ненормально так проникаться другим человеком. Смертоносная парестезия! Убийственная! И пусть так.

Да что же так Севка бомбит. Неловко включаю поворотник и мажу пальцем по трубе.

— Ну я еду! Жди.

— Далеко? — выкрикивает он.

— Нет, что такое? Ты нервничаешь или что?

— Да нормально! — зло кричит и отрубается.

Что случилось-то? Бросаю трубу на пассажирское сиденье и жму на газ. Странно все это до ужаса. Не то, чтобы падает настроение, но весомо приглушается. Скольжу с гребня волны вниз, хотя и упираюсь пятками, но все же проваливаюсь. Беспокоюсь. Я прилипла к Севе, прикипела. Он хороший, шальной немного, но ничего. Я что ли лучше? С того самого вечера общаемся, вот только прервались ненадолго, пока с Молотом раскручивали.

Все же не могу его Молотом перестать называть. Мощное название, крутое. Жизнеутверждающее и поражающее. Его даже на боях иной раз так представляют. Бомбезный парень, просто ураган. Наша ночь перебарахлила все в мозгах, а точнее еще сильнее сдвинула набекрень. Он занимается сексом, как эротический бог. Мне сравнивать не с кем, но я уверена в этом, просто убеждена.

Детка, ножки раздвинь… Приподнимайся… Так хорошо? А так? Злата-а-а…

Голос волнует, пьянит и дурманит. Он и сейчас звучит в моей голове. Тревожит. Величанский мой идол, верховное божество. Он даже обнимает по-особому, жестко и так нежно. В его руках таится необыкновенная сила, мощь, но я знаю каким может быть ласковым этот громовержец. Как смотрит, как касается, не передать словами, это в принципе никак не передать, нужно чувствовать.

Хочу везде тебя ебать, Злата… Дашь? Согласишься?

Если бы поднажал в тот момент, то согласилась. Понимаю, что хотел, не отказала бы точно…

Залипаю в салоне, даже ремень забываю отстегнуть.

— Да слепая ты или где? — вздрагиваю от мощного ора.

Всклокоченный Сева стоит недалеко и машет руками, как кукла надувная при сильном ветре. Как всегда, выглядит эксцентрично, мягко говоря. Джон Гальяно взял бы его в ассистенты с превеликим удовольствием. Безумные клетчатые широченные штаны, болтающийся, на три размера больше, джемпер на тщедушном теле и леопардовый берет. Против воли улыбаюсь, не могу сдержаться.

— Ну что кричишь, как потерпевший? — выхожу из авто и запираю на сигналку. — Да ты прям конфетка, наряд у тебя, м-м-м…

— Не старайся! — отмахивается Сева. — Зато не так, как ты, серая моль. Иди сюда, дай поцелую, — обнимает меня и прижимается губами к щеке. — Сволочь ты, Шахова, бросила меня на сколько времени.

— Ой, все! — беру его под руку. — Иди порыдай. Ладно, — толкаю в бок — тоже скучала, мой павлинчик.

— Че?

— Ничё! Просто выглядишь прекрасно. Я радуюсь.

— Слушай, Шахова, — останавливает и заглядывает в глаза. — Ты потрахалась, что ли наконец? Светишься, шутишь.

— Не ори, придурок! — шиплю на него, но бесполезно этому идиоту что-либо говорить.

— Потрахалась-потрахалась! Ну и как?

Закатываю глаза и выдыхаю. Ненормальный!

— Как надо! Все? Я бы не хотела об этом говорить.

— У него член маленький? — строит скорбное лицо и не выдержав, прыскает. — Тогда сочувствую.

Пока Сева ржет, я отхожу на полшага в сторону и упираю руки в бока. Идиотина! Нет, я к нему хорошо отношусь, но лезть в запретное не надо. Я же не спрашиваю с кем он шпилится. Я в принципе