— Я скоро буду. Надеюсь, наш Альфа не забудет представить свое… «Приобретение» всем членам стаи.

И, прежде чем кто-то успел хоть что-то возразить, мальчишка оборвал связь, растягивая губы в блаженной, по-детски невинной улыбке. Снова задрав голову, он глубоко вздохнул, чутко вслушиваясь в звучащие в голове голоса. Повторявшие на все лады одни и те же, волшебные слова.

«Ты сможешь… сможешь… сможешь…»

«Закончи… закончи… закончи…»

«Найди… найди… найди…»

— Найди ее и убей!

Звонкий крик разнесся над лесом, потонув в отчаянном, заунывном вое койотов, где-то там, далеко. Легко рассмеявшись, друид убрал телефон обратно в карман, неторопливо зашагав в сторону дороги, к оставленной на самой обочине тачке. Загребая ногами листву и обломки веток, он широко улыбался и напевал себе под нос незатейливую мелодию из глупого телешоу.

На его груди, в вырезе легкой футболки, мрачно сверкал простой медный кругляш на тонком, кожаном шнурке, а пальцы то и дело вертели деревянный обрубок детского меча, покрытый рунами и кровью.

— Хм, а ничего так… Миленько тут у вас, господин Майлс!

— М-м-м!

Тонкие пальцы гостьи ресторана «Хаджурао» ловко тасовали колоду старых, потертых кар. Аккуратный маникюр в нюдовых тонах резко контрастировал с яркими, цветными картинками, искрившими магией и звериным оскалом белых клыков на черной «рубашке».

Устроившись за одним из центральных столов заведения, девица закинула ногу на ногу и мягко улыбнулась. Проведя круглым леденцом на палочке по пухлым губам, она насмешливо вскинула бровь, уточнив:

— Я же не сильно вас отвлекаю, да? Господин Майлс?

Сидящий напротив нее мужчина отчаянно замычал, мотая головой и дико вращая глазами. Его дорогой, серо-стального цвета брючный костюм отлично сочетался с грубой пеньковой веревкой, крепко-накрепко привязавшей его к стулу. Тихо хихикнув, девица лукаво сощурилась, склонив голову набок и вновь тасуя колоду:

— А вы интересный человек, мон-шер… И очень оригинальный. До вас никто не додумался замаскировать приглашение на встречу наглой попыткой убийства… Ах, это так романтично, мон-шер!

Ловкое движение руки и карты веером легли на скатерть, «рубашкой» вверх. Поставив локоть на стол, гостья подперла щеку кулаком, лениво водя указательным пальцем второй руки по краю колоды.

— Ну, что же вы молчите, господин Майлс? Вы так уверено начали свою кампанию по завоеванию моего голодного сердца… Вы же прошли почти все испытания на получение премии Дарвина за самую нелепую попытку закрутить роман с ведьмой! И что? Намерены сдаться после первой же серьезной ссоры?!

От едких, насмешливых ноток в голосе девушки мужчину затрясло еще сильнее. Он отчаянно мотал головой, мычал и раскачивался из стороны в сторону. Даже не замечая, как на его идеально выглаженном костюме расплываются уродливые алые пятна крови, падающей с подбородка.

Господину Майлсу было что сказать в ответ. На самом деле, чего у него только не было: банальные отговорки, лживые комплименты и даже (о, Тьма!) жалкая попытка продать собственную душу этому демону в человеческом обличье. Вот только одна беда…

Трудно, знаете ли, торговаться с вырванным языком.

— Ох, простите, мон-шер… Я забыла, — девица притворно-расстроено вздохнула, вытащив изо рта леденец. Постучав им по губам, она легкомысленно пожала плечами, заметив. — Но тут вы сами виноваты, господин Майлс. Портить девушке ее счастливый утренний кофе ядом Церберы это, знаете ли, такой моветон…

Неодобрительно цокнув языком, она ловким движением руки вытащила из середины колоды карту. С любопытством посмотрев на нее, девушка тихо хихикнула, вновь легкомысленно пожав плечами в ответ на яростное мычание отчаянно дергающегося мужчины:

— Впрочем, откуда вам знать, что к утреннему счастливому кофе я предпочитаю хороший, качественный цианид? От этого головокружительного аромата миндаля, сдобренного горьковатыми нотками искусственной химии в самом сердце сладкого, пышного бисквита мне хочется обнять весь мир и одарить его своей любовью. Жаль, что он вряд ли выживет после…

И столько неподдельного сожаления было в ее мягком, грудном голосе, что мужчина вздрогнул и застыл, с ужасом уставившись на гостью безумным взглядом. Мышцы напряглись, в бессильной попытке разорвать сковавшие тело путы, пот заливал глаза, а сердце стучало о ребра как безумное, так и норовя выпрыгнуть из груди. Господин Майлс отчаянно рванулся раз, другой, третий…

Ведьма склонила голову набок, вертя в пальцах выбранную карту и насмешливо наблюдая за его жалкими попытками освободиться. Она искренне расхохоталась в ответ на его тонкое мычание, переходящее в задушенный хрип и невнятный скулеж:

— Вижу, мон-шер, вы оценили мой выбор яда. Я, правда, так и не смогла определиться, чем вас лучше угостить, Плавиковой кислотой или же плодом Пляжной яблони. Так что пока кислота плавит ваши кости, сок яблони выжигает внутренности. И это куда более эстетично, чем банальная остановка сердца, согласитесь?

На середину стола легла выбранная карта, «рубашкой» вниз. И последнее, что увидел несчастный господин Майлс, так неосмотрительно решивший «отжать» себе маленькую кондитерскую на углу, это смеющийся скелет, с черной косой, алой розой и в сером балахоне, изображенный на ней.

«Смерть» на языке колдовского Таро была очень самоиронична и точна, как часы.

— Это было… — я задумалась, взболтав остатки кофе в картонном стаканчике из «Старбакса» напротив. И криво усмехнулась, отлипнув-таки от барной стойки. — Ужасно. Отвратительно. Совершенно, просто невероятно…. Очаровательно в своей жестокости, солнце, — сделав глоток порядком остывшего, крепкого американо, я недовольно протянула. — Хотя я рассчитывала на что-то посущественнее, чем зрительское место на этой экзекуции.

- У тебя мой кофе, beldad, — мечтательно сощурившись, Ханни проигнорировала мое ворчание и повела носом, принюхиваясь. — Я чувствую его, детка. Неси его к мамочке, она заслужила порцию этого ароматного, животворящего зелья…

— Иногда ты меня пугаешь, — тихо фыркнув, я поставила перед ней второй, точно такой же стаканчик из «Старбакса». Только с двойной порцией липкого, сладкого карамельного рафа. Назвать это кофе у меня язык не поворачивался уже лет пять.

— Только иногда? — Ханна «Фэмин» Альвар, моя сестра по ковену, прекрасная блондинка с лицом невинного ангела, довольно зажмурилась сделав первый глоток. И блаженно, совершенно порнографично застонала, откинувшись на спинку стула. — О, черт. Это оргазм. Вкусовой, эстетический и совершенно крышесносный, beldad. Я всерьез подумываю о том, чтобы захватить их баристу в рабство. Вечное, бесконечное, крайне привлекательное рабство…

Опершись бедром на край стола, я скептично выгнула бровь, вытащив из колоды еще одну карту. Глянув на слепую Фемиду, держащую на чашах весов черное сердце и ветки терновника, я сделала еще один глоток кофе: