я многого не знаю про порядки в храме бога-тени.

— Добрый вечер, — поздоровался Кентаро. — Я хочу забрать содержимое ячейки Алона Ноаха.

— Все хотят, — ответил жрец, не поднимая глаз от газеты.

Я, честно говоря чуть не потеряла дар речи. Однако… манера поведения.

— Ячейка три-пять-девять, — невозмутимо добавил Кентаро и показал правую руку со сверкнувшим красным камнем массивным перстнем.

Жрец всё же посмотрел на нас. Уголок губ искривился в усмешке, смысл которой для меня остался непонятен. Но Кентаро вёл себя как ни в чем не бывало, значит… всё идет как надо.

— Господин… — маленькая пауза. — Дайгу. Вы уверены, что пришло слово? Алон очень бережно относился к этой вещи, сами понимаете.

Почему-то очень сложно избавиться от ощущения, что говорят одно, но подразумевают совершенно другое. Может быть, это просто мои фантазии? Наверное, запах благовония действует как-то странно.

— Хранитель, давайте придем к согласию мирным путем, — произнес Кентаро, облокотившись на стену и сложив руки на груди.

— Это можно, — невозмутимо кивнул жрец и взял с ближайшей полки аккуратный ящичек, изрисованный иероглифами. — Согласие получается через пожертвование на храм.

На лице Кентаро отразилось нечто похожее на: «Ну ты и наха-а-ал!». Но при этом не возмущение, а скорее… восхищение? Какие сложные отношения.

Не говоря больше ни слова, он отсчитал деньги и сунул в ящичек. Увидел укоризненный взгляд жреца и коротко бросил:

— Больше, чем достаточно, хранитель тайн. Теперь твоя очередь.

Жрец поправил пальцем очки на переносице, посмотрел на ящичек, что-то пробурчал и поставил его на полку. А потом… исчез.

Я только охнула:

— Кентаро, что происходит?

— Не переживайте, Марджари, это всего лишь тайная дверь. Но выглядит очень эффектно, согласен.

Жрец появился спустя некоторое время, вручил нам шкатулку.

— В целости и сохранности. При выходе не забудьте поблагодарить Кагеноками и омочить ладони в воде священного пруда.

Кентаро кивнул, и… всего на секунду, но я увидела, как на его красиво очерченных губах мелькнула улыбка. В какие игры они играют? Или господин адвокат просто очень хорошо знает этого хранителя? Ладно, не моё дело.

— Марджари, идём, — обратился ко мне Кентаро, шкатулка в его рука сияла золотисто-коричневым светом, — оставим неучтивого хранителя вместе с его сокровищами и сплетнями про разводы и измены звёзд музыкальных домов.

— Пока-пока, — махнул нам жрец, явно ни капли не уязвлённый такими словами.

Сама не понимая почему, я улыбнулась. А он занятный, хоть характер ещё тот. Мы направились к выходу из храма.

— Как это действует? — поинтересовалась я.

Кентаро передал мне шкатулку.

— Наденете под одежду. С виду выглядит как обычная подвеска, но защищает от чжу Ноахов.

— Как любопытно, — пробормотала я.

Несмотря на занудство жреца, ладони в пруду мы омочили и поблагодарили бога. Кентаро всё проделывал с невозмутимым лицом. Стоило только выйти за территорию храма, как нас окликнули. В нескольких шагах стоял другой жрец.

— Подождите меня, пожалуйста, Марджари, — произнес Кентаро и направился к нему.

Они какое-то время говорили, потом отошли дальше. Кентаро только жестом показал, что скоро вернется.

Ветер поднялся сильнее, пробирало теперь основательно. Я переминалась с ноги на ногу и про себя костерила на чем свет стоит всех жрецов, Ноахов и мерзкую погоду.

Откуда-то донеслось жалобное мяуканье. Я нахмурилась. Кошка не может слезть с дерева? Или что?

Сделала несколько шагов вперед, чтобы хоть что-то рассмотреть. За спиной кто-то утробно зарычал, и в моё плечо впились острые зубы.

Глава 13. Ночные прогулки шамана

— Ты стал другим, шаман, — задумчиво сказала Баожэй.

— Укус стеклянника меня не только тело, но и душу, — невозмутимо ответил я.

Мать Рода фыркнула, на миг из пафосной хозяйки всего края превратившись в недовольную кошку. Такую большую и снежную тигрицу, которой не понравилось, что её погладили против шерсти.

Бок до сих пор ныл, хотя надо мной потрудились несколько целителей. Стеклянник — это такая зараза, которая может не просто снести вам голову, но и в момент запускания когтей в плоть, оставить их осколки под ней.

Акихито дотащил меня до безопасного места, сдал знающим людям, но раны… раны выявились крайне дрянными, в результате чего я провалялся прикованным к постели куда больше, чем можно было предположить.

Самое гадкое, что во время горячечного бреда ко мне приходили то дракон, то Акихито, Император-Солнце… в совершенно непотребном виде. Уж бы Акихито или дракон, пережил бы. Но вот император… нет, увольте. При упоминании этого человека я действительно испытываю желание. Желание придушить его, сжечь и развеять прах над великой Хи-ямой.

Баожэй видела, что моё настроение далеко от радушного, но уходить не собиралась. А вот я уже не знал, как её выпроводить. Последнее время хочется побыть в одиночестве. Так можно и с духами поговорить, и просто от души проклясть тех, кто давненько этого заслуживает.

— Значит, ты ничего не знаешь, — произнесла она невозмутимо, но я сразу услышал оттенок: «Я тебе не верю, шаман».

— Не знаю, — повторил я в очередной раз.

Чистая правда, между прочим. Меня вырубило до того, как Акихито направился в пещеру. Беседы я их не слышал. Помню только, что возле меня крутился прожорливый ёкай, бормотавший под нос какую-то нецензурщину. Из исследовательского интереса я бы с удовольствием послушал: брань нечисти всегда такая занятная. Но меня вырубило так быстро, что даже «речь» Абуры не удалось разобрать до конца.

Баожэй молчала. С таким укором и оскорблённым достоинством, что дала бы фору всех императорской семье. Особенно той… как её, госпоже Сурико — жене уважаемого Гарту, родного дяди Тэ. Сам Гарту вполне себе приятный мужчина, зато в его жёнушки спесивости… ух, хватит на всю Джапонскую империю!

Хорошо, что они с Баожэй не пересекаются, иначе бы это была бы битва века. Пресса бы аплодировала стоя, да и светская жизнь двора хоть как-то бы разнообразилась. Я бы сам с удовольствием смотался в столицу Джапоны, чтобы посмотреть.

— Поверю тебе, Джиан, — наконец-то сказала она. — Пока… поверю.

Сколько затаенной угрозы. Не стоит, Мать Рода, не стоит. У тебя свои боги, у меня — свои. Сколько бы Снежный демон не пытался тянуть свои лапы к таким, как я, Огненный дух всегда даст мне защиту.

— Я понял тебя, Мать Рода, и сказал правду, — тем не менее не смог промолчать, перетирая между пальцев порошок из предсказательного хрусталя, который долбил в ступке уже второй день.

Занятие оказалось как раз по моим умственным и физическим силам, которые лишним немногим превышали силы новорожденного снежного тигрёнка. Кстати, о тигрёнке.

— Госпожа, — невинно начал я, — а что… с детёнышем тигрицы, спасённой