– Точно готов увидеть это, братишка?

– Пусти!

Тот убирает руки. Барри, перешагивая через брандспойты, обходит машину спереди, у самого горящего здания. Суета вокруг стихает. Он видит только босые ноги дочери, торчащие из-под покрывающей ее белой простыни, мокрой, почти прозрачной от брызг. Ноги у него подкашиваются. Он опускается на бордюрный камень, будто сломавшись. Сверху дождем падает вода.

Кто-то подходит, пытается заговорить, поднять, увести… Барри не слышит их, не видит лица, смотря прямо перед собой в пустоту. Я потерял ее во второй раз – осознает он.

* * *

Прошло два часа со смерти Меган. Одежда все еще не просохла. Барри паркуется у Пенсильванского вокзала и отправляется от 34-й улицы на север, как тогда, когда вернулся ночным поездом из Монтока и набрел на отель «Воспоминание».

В тот раз шел снег. Сейчас идет дождь, небоскребы выше пятидесятых этажей окутаны туманом, и дыхание клубится в холодном воздухе. Город странно тих. На улицах мало машин, еще меньше пешеходов.

Слезы стынут на лице. Зонт Барри открывает только через три квартала. Для него с той ночи, когда он в прошлый раз был в отеле «Воспоминание», прошло одиннадцать лет. С точки зрения хронологии, это случилось сегодня, только в другой, ложной памяти.

Когда Барри достигает Западных 50-х улиц, дождь усиливается, а туман спускается ниже. Отель точно был где-то здесь, в этом районе. Кажется, отсюда нужно повернуть на восток.

Две башни Биг-Бенда то и дело возникают на горизонте, светясь сквозь завесу дождя. Верхняя арка скрыта за тучами, высоко над землей.

Барри старается не думать о Меган, иначе все внутри опять сожмется, а ему надо быть сильным, надо хорошо соображать. Замерзший и смертельно уставший, он уже начинает думать, что той ночью повернул на запад, а не на восток, когда замечает впереди красную неоновую вывеску:

Барри идет туда и задерживается под вывеской, глядя, как капли дождя падают сквозь красные отсветы. Затем отправляется дальше, узнавая виденное той ночью. Винный погребок, магазин спиртного покрепче, салон женской одежды, банк. Все закрыто. Наконец, уже ближе к концу квартала, Барри останавливается перед темной подъездной дорожкой, спускающейся к подземному гаражу здания в стиле неоготики, втиснутого между небоскребами. Если пойти туда, в конце будет дверь из усиленной стали. Это точно. Именно так Барри попал внутрь много лет назад.

Часть его отчаянно желает броситься туда, ворваться и перестрелять всех к чертовой матери, а в конце – того, кто усадил его в это кресло. Из-за того урода у Меган переклинило мозги, из-за него она погибла. Отель «Воспоминание» должен быть уничтожен.

Однако Барри понимает, что в результате его, скорее всего, просто убьют. Нет, лучше позвонить Гвен и предложить провести негласную операцию с привлечением нескольких ее коллег-спецназовцев. Будет настаивать, чтобы все было официально – он готов дать письменные показания под присягой, что это необходимо. Перерезать провода, войти в здание с приборами ночного видения и зачистить там все, этаж за этажом.

Ведь ясно же, что далеко не все смогут выдержать таких сдвигов реальности – как это случилось с Меган. И жертвой уже стала не она одна, при пожаре в ее доме погибли еще трое. По радио, пока Барри ехал к Пенсильванскому вокзалу, говорили и о других несчастных случаях из-за людей, на которых подействовало внезапное появление в городе еще одного небоскреба. От такого и здоровый рассудок может помутиться, а человек с неустойчивой психикой и вовсе слетит с катушек.

Барри достает телефон, открывает список контактов и пролистывает до нужной буквы. Палец уже тянется к номеру Гвен, когда кто-то окликает его по имени. Барри оглядывается – по улице к нему бежит человек.

– Не надо, не звоните! – выкрикивает женский голос.

Рука Барри ныряет под куртку, отщелкивая застежку плечевой кобуры, и сжимается на рукояти компактного «глока». Наверняка эта баба работает на конструктора кресла. Черт, значит, засекли!

– Барри, пожалуйста, не стреляйте!

Она переходит на шаг и поднимает руки, показывая, что в них ничего нет. Осторожно приближается. В ней едва пять футов роста, на ногах ботинки, черная кожаная куртка усеяна каплями. Густые рыжие волосы почти до плеч тоже намокли. Значит, ждет здесь, под дождем, уже давно. Окончательно обезоруживают Барри добрые зеленые глаза, но не только. Женщина кажется ему странно знакомой.

– Я знаю, что вас отправили назад к худшему воспоминанию в вашей жизни, – говорит она. – Человека, который сделал это, зовут Маркус Слейд. Это здание принадлежит ему. И мне известно, что случилось с вашей дочерью сегодня. Мне очень жаль, Барри. Я понимаю, вы хотите что-то с этим сделать…

– Вы работаете на них?

– Нет.

– Умеете читать мысли?

– Нет.

– Тогда как вы можете знать, что со мной произошло?

– Вы сами рассказали мне.

– Я вижу вас первый раз в жизни.

– Это случилось в будущем, четырьмя месяцами позже.

Барри опускает пистолет. Мозг буквально плавится, пытаясь осмыслить сказанное.

– Вы использовали то кресло?

Женщина смотрит Барри прямо в глаза. От ее взгляда по спине пробегают мурашки.

– Я его создала.

– Кто вы?

– Меня зовут Хелена Смит, и если вы войдете в это здание с Гвен, все будет кончено.

Барри

6 ноября 2018 г.

Женщина с огненно-рыжими волосами берет Барри за руку и тянет его по тротуару прочь от подземного гаража.

– Здесь слишком опасно, – говорит она. – Лучше прогуляемся к вашей машине. Она у Пенсильванского вокзала, верно?

Вырвав руку, Барри решительно шагает в противоположную сторону.

Женщина кричит ему в спину:

– Вы наблюдали полное солнечное затмение, стоя рядом с отцом у своего дома в Портленде. Каждое лето проводили у бабушки с дедушкой на ферме в Нью-Гемпшире. Сидели там в яблоневом саду и сами себе рассказывали увлекательные истории.

Барри останавливается и оборачивается к ней.

Она продолжает:

– Когда умерла ваша мать, вы сильно переживали и одновременно чувствовали благодарность за то, что поняли, когда придет ее время покинуть этот мир, и поэтому смогли должным образом попрощаться. Так, чтобы она знала, что вы ее любите. С отцом не вышло, он умер скоропостижно, когда вам было пятнадцать. Вы все еще иной раз просыпаетесь посреди ночи, спрашивая себя: а знал ли он?