И Марк в бархатно-подушечном интерьере отельного ресторана познакомился с Марджори Блинк – горячей на все свои сорок четыре года дамой, на встречу явившейся с хорошенькой молодой ассистенткой. Подача Блинк была лаконичной: «Сейчас вы в цене, – сказала она. – Так что в ваших силах и интересах переделать вашу работу во что-то большее».

Марк был польщен, но за идиота себя не считал.

– Вы, наверное, хотите сказать, в ваших силах? – уточнил он. А затем поведал, что в работе хорошо уже то, что она доведена до конца. – Я хотел в нем сказать то, что хотел сказать. Больше мне сказать нечего, во всяком случае, пока.

На этих словах Марджори Блинк, кажется, готова была подняться и уйти. Чуть отведя голову, она внимательно его оглядела. – Вероятно, я в вас ошибалась. Из «Мотивации» и из того, что сказал Джеймс, я решила было, что вы человек с амбициями.

Лишь сейчас, спустя пару лет, Марк понял, что в том плюшевом уголке с ним совладали в два счета; на все потребовались лишь бутылка восьмидесятидолларового виски и красноречивый взгляд женщины: «Да перестань ты. Мужчина ты, в конце концов, или цыпленок?»

– Почему же, я амбициозен, – застроптивился он тогда, и это стало поворотным моментом. Именно это, и именно тогда.

– Отчего же вы упускаете такой случай повлиять на мир?

Через несколько дней он уже подписал пухлый контракт. Блинк спроворила ему чек с суммой, от одного вида которой все его тяготы прежних лет представали в беззаботном свете и, более того, казались пройденными не зря. Иными словами, окупались разом за все годы. Представлялось также, что теперь его всемогущий агент будет ежедневно ему названивать и требовать черновика новой редакции. Но сложилось все совсем иначе. Вместо звонков команда редакторов от «Конч Шелл» забрала у него работу и «отформатировала». От него даже не потребовалось прямого участия.

Получив на согласование готовую версию, Марк увидел, что его работа имеет теперь вид стандартного пособия по самопомощи, такого, каких вокруг хоть отбавляй. В книге говорилось, что если человек хочет себя изменить, то для этого нужно единственно прокричать своему стволовому мозгу соответствующие приказы. Появилась также придуманная кем-то нелепая концепция «умнозаключений», а также нечто под названием «синаптическое тонизирование» – что-то вроде самоназначенной когнитивно-поведенческой терапии. Нашлось место и для неизвестных доселе приемов оценки неиспользованных запасов времени, воли и внимания. Оказывается, в каждом дне скрыты неучтенные часы, в каждой минуте – сокрытые секунды.

Достаточно скоро Марк понял, что его «Мотивацию в несправедливом мире» ждет неузнаваемое перерождение из собрания мыслей в массовый рыночный продукт в мягкой обложке, форма которого из вопросной сделается ответной, так как люди не готовы выкладывать деньги за вопросы. Ну а Марк, как автор произведения, остается наедине с его художественной честностью. И что художественная честность – это замечательно, но финансовая обеспеченность тоже неплохо. Как и наличие восьмисотметрового лофта на Уотер-стрит в Нью-Йорке.

Он было возразил, когда прослышал, что книгу намереваются поименовать какой-то глупой «изнанкой, вывернутой наружу», но его тогда как-то гладко обработали, и он смирился. И лишь когда Марк узнал, что у книги будет подзаголовок, «рекомендованный» Джеймсом Строу, – «Изнанка, явленная наружу: путь к новой операционной системе» – ему открылось, что «Синеко» владеет некой структурой, именуемой «Конч-Группа».

Надо сказать, что Блинк слов на ветер не бросала: выйдя, книга оказалась везде, где только можно. И всюду, на миг опережая издание, в прайм-тайме по всем каналам разносилась молва о Марке, которую опять-таки гнала Марджори Блинк. В одну только неделю она пропихнула его сразу в «Севентин», «Эсквайр» и «Обсервер», так что если у людей не было даже намерения купить или прочесть эту книгу, то об авторе они должны были узнать непременно. Потенциал имени Марка Деверо Блинк выжимала по полной, превращая его в торговую марку, и это длилось с полгода, пока ажиотаж не иссяк и трэйд-марк не покинул экраны и живой эфир. Нынешняя вторая книга могла стать для Марка вторым шансом. Или же третьим, девятым, миллионным – кто знает, сколько ему их отпущено? Однако тот кромешный пьяный бред, обнаруженный им в блокноте нынешним утром, сенсацией стать точно не обещал.

По выходе из ванной Марк ощущал себя уже не так гнусно. Он принял душ и побрился. Поприседал, поотжимался (вполовину обычного – иначе, чего доброго, можно невзначай блевануть).

Свой бодун он взял рукой за горло, пока тот не успел вступить в права и не сжевал весь его день. Поступай правильно – вопреки правилам (один из девизов, который он использовал на своих семинарах по управляющей оптимизации).

Марк был одним из популярных лекторов от «Конч Шелл медиа». Слава, которую принесла ему книга, оставляла своего рода след, делающий его ценным в подобного рода работе. И он с ней хорошо справлялся. У него был дар. Наверное, что-то от отца, который на семейных праздниках держал в своем плену решительно всех – детей и взрослых, в доме и во дворике, – где гости все как один восхищенно внимали его россказням, фокусам и игре мимикой. Блинк снабдила Марка определителем задач, комнатным тренером и постановщиком голоса. Их науку Марк усвоил в считаные дни. В конце концов, он не был каким-нибудь там отставным специалистом по софту, ради денежной прибавки развлекающим республиканцев на дежурных банкетах; он был Марк Деверо, и ему нравилось работать на аудиторию.

Но и в этой части его звезда, похоже, закатывалась. Блинк по-прежнему его заказывала, но все это определенно шло на убыль. Год назад это были Абу-Даби и Базель, сейчас Кливленд и Лидс. Раньше ему за часовое мероприятие платили по тридцать пять тысяч долларов; теперь приходилось напрягаться за пять, редко за десять. И это была не просто говорильня – приходилось также проводить семинары и тренинги.

Обжигающий кофе Марк хлебал так, словно давал себе приводящие в чувство пощечины; кое-как съел немного мюсли. В четыре ему надо было находиться в офисе у Строу. А остаток дня писать, писать. «Ты можешь это сделать зажмурившись, – увещевал он себя. – Нужно просто прогнать какую-нибудь удачную телегу насчет Усиления Действенности через Самопознание или что-нибудь насчет Прекрасного Я, живущего в каждом из нас, Несгибаемого Героя в нашей душе, типа того».

Он сел. Открыл компьютер.

Ну что: стало быть, «десять шагов к активной жизни»? Давайте глянем.

Первое: перестать быть таким размазанным, пьяным неудачником.

Нет, не годится: слишком тонко, не поймут.

Курсор мигал, как спутник.

Марк снова начинал тяготиться тоской по «Завтра попробуйте снова» – книге, которую ему хотелось написать, думалось написать. В этой книге он бы предстал во всей своей наготе. Но она, эта нагота, была бы правдива. Не то что эта тщеславная, жеманно-одинокая, пустая, лживая версия его самого, которая каким-то образом вышла в итоге в продажу. Тот он, выложенный Марком в «Завтра», был бы храбрым, остроумным. Мудрым. Таким, который всегда способен зрить в корень и подавать правду умней и доходчивей других. Тем Марком, что взял весла семейной лодки, когда с нее спрыгнул отец, и который всегда помогал матери – и не только по дому, но и в те трудные минуты, когда, распознав в новом «друге» матери змеюку, прогнал его, рискуя при этом, между прочим, физическим здоровьем.