– Дело за малым – найти его, – вздохнула Маша. – Мы уже пытались. И решили, что капище Велеса было на месте Контрактового дома… Но вряд ли ты отыщешь его там.

– Ты – вряд ли, – ответила Катерина Михайловна, бросая многозначительный взгляд на Машин округлый живот. – У Велеса могут быть веские причины не желать встречи с тобой. В тебе сейчас слишком много жизни, а он бог смерти. А если еще кто-то донес ему, какой у тебя токсикоз – мания все воскрешать… Не думаю, что царь мертвых будет рад твоему визиту. И неучтенный покойник, – Катя посмотрела на Мира, – тоже не лучший гость… В любом случае, лучше нам разделиться.

* * *

А снег все шел и шел… Кусты в маленьком сквере вокруг памятника Сковороде были похожи на белые пушистые комки, с пробивающейся короткой черной щетиной веток. Побелевшие ветви деревьев стали такими толстыми, что давили своей огромностью и белизной. Верхние части скамеек сквера сровнялись с поверхностью снега, а поверхность замерзла настолько, что по ней можно было ходить…

Зачарованный, заснеженный, заметаемый Киев стал сюрреалистичным и сказочным миром.

По белой поверхности уверенно шла старушка без лыж, зато с двумя лыжными палками и бывалым брезентовым рюкзаком за плечами, свидетельствующим о ее славном туристическом прошлом. С жутким шумом по проезжей части дороги двигался танк, точней БТР, брошенный городскими властями на расчистку снежных завалов. Следом за ним ползла легковая машина в надежде пробраться по расчищенной дорожке домой, а к машине веревочкой успел прицепиться совершенно довольный жизнью веселый сноубордист в синих штанах и зеленом спортивном шлеме…

Со стороны Днепра и Набережно-Крещатицкой улицы на Контрактовую выбежали полсотни Дедов Морозов-моржей, в колпаках, бородах, красных трусах и, поравнявшись с таким же полуголым и бородатым силачом «Самсоном», принялись с гиканьем обтираться снегом… За Дедами следовали две кинокамеры.

Катерина подошла к Контрактовому дому, сохранившему и доныне исконное торговое предназначение (принявшему вовнутрь межбанковскую валютную биржу), – второму легальному киевскому дому Деда Мороза. Если с помощью следов на асфальте Машу привел сюда сам Город – кому-кому, а ему следовало доверять!

Катерина Михайловна зашла вовнутрь, прошлась по уже опустевшим кабинетам и, не обнаружив никаких любопытных примет, вновь вышла на улицу…

За этот краткий срок успело стемнеть, Деды Морозы исчезли.

Ранняя декабрьская Тьма не опустилась, упала на белый Город.

Несмотря на то, что после второй ночи Тьмы день начал удлиняться на пару секунд, власть ночи была абсолютной и бесконечной… А на часах – всего пять часов дня.

Мир стал черно-белым, как негатив: черное небо и белые контуры зданий, деревьев…

И Катя впервые ощутила древний страх всех своих предков, понимающих Новый год – зимнее солнцестояние – как борьбу света с тьмой, белого с черным. Или черного с белым?

И никогда неизвестно, кто из них победит…

Как и ей неизвестно, захочет ли Господь отпечатать завтра новое фото с черно-белого негатива, в который превратился их Киев, или признает его негодным…

«Ведь в три ночи Тьмы можно изменить даже то, что изменить невозможно».

Снег уже был по пояс. Катя хотела взмахнуть рукой, расчистить свой путь, но боялась, что этот взмах сметет с ног кого-то беззащитного, незамеченного ею во тьме…

«А если снег больше никогда не прекратится?»

И сначала заметет Нижний Город – и Контрактовая, и Почтовая площади, и Могилянка, и Гостиный двор, и церковь Успения Богородицы Пирогощи, и памятник Сковороде, и фонтан «Самсон» превратятся в настоящее мертвенно-белое царство Велеса, подобно Атлантиде на дне белого снежного океана… Затем снег накроет Верхний Киев, а потом земля и небесные хляби соединятся вместе…

Потихоньку шевеля обмерзшими пальцами, понемногу расчищая себе дорогу, Катерина принялась обходить хорошо освещенный Контрактовый дом справа, внимательно вглядываясь в мельчайшие детали – банкомат, афиша какой-то выставки… Нет, не то, все не то.

Дойдя до тыльной части здания, поравнявшись со входом в подземный переход, она потопталась, осматриваясь и все энергичней отгоняя руками чрезмерную мошкару снега, – и после очередного властного взмаха обнаружила себя стоящей на вентиляционной решетке метро, как великая Мэрилин Монро.

«Где царство мертвых? – внезапно осенило ее. – Под землей! Так не спуститься ли под землю – в подземный переход…»

Спуск, украшенный полуотвалившимся старым кафелем советских времен, привел ее в длинную нору, а целый караван торговых лотков немедленно укрепил подозрения – Велесово дело процветало тут и поныне. Несмотря на снежный коллапс, большинство магазинчиков все еще были открыты, и замерзшие, подпрыгивающие, безуспешно дующие себе на руки продавщицы казались сейчас целым гаремом Настенек, ожидающих прихода Морозко.

Катерина пошла мимо них, с легким презрением разглядывая слишком дешевую, в ее понимании, одежду, бездарные сувениры и малосъедобную еду.

– Зря идете туда, – остановила ее «Настенька», окруженная лифчиками и мужскими трусами с изображеньями сексуально озабоченных Дедов Морозов, – в метро не пробиться… никого не пускают. Там жетоны закончились.

– А как же мы выберемся? – испуганно отозвалась «Настенька‑2».

– Так часа через два подвезут…

– …а у нас тут МЧСники с волонтерами дрались, – вещала тем временем «Настенька-третья» «Насте-четвертой». – МЧСники вытягивали машины из завалов за сто гривен, а волонтеры – бесплатно. За это их и пытались побить… – Она засмеялась. На ее красном шарфике образовался бриллиантовый морозный налет от дыхания.

И Катя подумала, что никогда не видела дыхание в таком вот материальном виде. И, возможно, дыхание – способность жить и дышать – и есть лучший, равный бриллиантам подарок, который может дать человеку бог смерти. За этим подарком для Даши она, «Настенька‑5», и идет к нему…

В конце норы, у стеклянных дверей метрополитена «Контрактовая площадь» скопилась толпа – возмущенные люди, требовавшие, чтобы их пропустили бесплатно или в обмен на реальные деньги. Сквозь возмущенных с трудом пробивались немногие счастливые обладатели проездных, успевающие по ходу преодоления людской толчеи стать несчастными, измятыми и многократно обруганными.

Против ее желания Катерину толкнуло и прижало к одному из лотков, заполненному сувенирным мусором – фен-шуйными жабами и деревцами с золотыми монетами, оберегами из соломы и небольшими вязками снопов, вроде тех, что Маша звала дидухами.

– Возьмите. Очень помогает для богатства, – поймала ее взгляд продавщица. – А еще лучше это, – протянула она Кате денежное дерево. – Я сама себе такое купила… Не поверите, сразу деньги пошли.