– Но ведь он был вам как отец.

– Верно, Салазар был другом моего отца и заменил мне его, когда тот умер. И по закону природы, Бансабира, дети хоронят родителей.

Бансабира ничего не ответила. Женщины еще долго молча стояли перед деревянной доской и смотрели каждая на нужный знак, размышляя о том, чего так и не осмелились сказать вслух.

– Да направит наши умы и руки Кровавая Мать Сумерек! – Дуэт мужского и женского голосов разнесся по главной арене, эхом отражаясь от каменных стен. Вооруженные до зубов, при этом в легких мягких доспехах, сошлись Бансабира и Шухран…

Пять широколезвенных ножей из мирасийской стали лежали на полу вокруг противников. Шестой Бансабира плотно прижимала к шее соперника, под самой челюстью Шухрана, встав у него за спиной. Стоит развернуть немного кисть, заострив угол атаки, и рвануть, как из аорты захлещет алый фонтан…

Здравый смысл не подвел никого, кто знал Бану в предыдущие семь лет и делал ставки на ее финальный ранг.

Третий.

Пятнадцатилетняя женщина тяжело дышала, старательно присмиряя жажду крови в собственных глазах. Вокруг бушевали аплодисменты, крики поздравлений, восторг. «Надо же, какую радость доставляет людям зрелище избиения и убийства», – цинично подумала Бану и отвела от горла Шухрана задрожавшую руку…

На Бану почти не осталось царапин от всех решающих испытаний. Ничто не мешало ей отпраздновать триумф с Шавной днем и с Астароше – ночью. И когда на другой день она встретилась с наставником в зале наград, где под должной надписью значился символ третьего ранга, Гор, не сумев сдержать дрожи в руке, вытащил из уха Бану серьгу со своим именем.

Вздохнул. «Вот и все», – подумал с печалью, чувствуя, как падает сердце в груди.

На скамье у окна Бансабира приметила полотняный сверток. Гор проследил этот взгляд. Прочистил горло, поднес ткань с содержимым и развернул:

– Дубликат знака третьего ранга, печать с этим изображением и пять серег с именем «Бансабира». Получились немного больше обычных из-за длинного имени.

Бану молча кивнула и приняла символы, глядя на собственные руки. Потом вскинула глаза на наставника:

– Я скоро уйду, Гор.

Гор не отводил глаз от женских:

– Знаю. – «Ирэн», – мелькнуло в голове Бану. – Я тоже.

– Чего?

– Я тоже ухожу.

– Я расслышала.

– И ты уходишь со мной.

Будто по лицу ударил, подумала Бансабира.

– Нет.

– Ты уходишь со мной, – непререкаемо произнес Гор.

– Я больше не ношу твоей серьги, Тиглат.

– Тебе следует звать меня Гор.

– Тебе следует оставить меня в покое и больше не лезть в мою жизнь, – отрезала пятнадцатилетняя женщина. – Спасибо за все. – Бану вздернула подбородок и, прижимая к груди сверток с бронзовыми символами и серьгами, пошла к выходу. Гор поймал ее за предплечье:

– Куда ты идешь?

– Тебя не касается.

– К Астароше?

– Тебя не касается, Гор! – Бану гневно обернулась.

– Разве я не говорил, что убью его, если он не прекратит спать с тобой?

– Это я с ним сплю.

Гор отшатнулся. Бану воспользовалась тем, что его хватка ослабла, выдернула руку и ушла. Следующие три ночи Бансабира провела с Астароше. Наутро четвертого дня, стоило Бану по делам торгового квартала покинуть храм, к Астароше пожаловал Тиглат.

– Я много раз предупреждал тебя, – заговорил он с порога. Среди складок одежды мелькнуло лезвие. Астароше сориентировался мгновенно. Выпрямился в полный рост, и в руке уже был зажат меч.

– Ты ей никто, Тиглат. Ты ей теперь даже не наставник. Выбор Бансабиры решил все, смирись.

– Не смирюсь, Астароше. Пойдем.

К недовольству Гора, Астароше не отринул вызова – пожал плечами и пошел. Они покинули пределы храма и направились за конюшни – на пустырь, где бы их никто не увидел.

– Мы еще можем остановиться, Тиглат, – произнес Астароше с расстояния десяти шагов. – Просто хоть раз прояви к ней уважение.

Гор атаковал…

Спустя треть часа оба дышали тяжело и надсадно – хорошо погоняли друг друга. Уже тогда Астароше окончательно понял, что ему не выиграть у первого номера. Сражение завихрилось с новой силой, а через десять минут молниеносно случилось несколько вещей. Раздался женский крик:

– Во имя Матери! – Бансабира летела к сражающимся через весь пустырь. На ее голос отвлеклись оба, но один опомнился на долю секунды быстрее. Провернулся, нанес серию тяжелых атак всем весом. Потом отступающий под натиском соперник увернулся, выбив оружие противника – мельтешение, – пятно, не разобрать – хруст – вопль…

– АСТАРОШЕ! – закричала Бану, подбегая к сражавшимся и падая рядом с любимым на землю. Гор с горящими красными глазами не шевелился. Астароше выл, как волк, цепляясь пальцами за собственное бедро, под которым наплывала страшная опухоль сломанного колена.

Ужасающая догадка пронеслась в голове Бану быстрее ураганного ветра над Великим морем.

– ГОР, ТВАРЬ!!! – Бансабира взметнулась мгновенно. Молнией блеснула в ее руке сталь. Рубанула наотмашь, но Гор в последний момент успел отклониться. Широколезвенный нож глубоко рассек левую щеку. По лицу мужчины засочилась подтеками кровь.

Гор схватился за лицо. Бану тем же ножом распорола Астароше штанину, разодрала ее на две части и увидела подтверждение своим опасениям.

– Кровавая Мать… ПОМОГИТЕ! – заорала женщина изо всех сил, пустившись бегом. – ПОМОГИТЕ!!!

Она еще не добежала до середины пустыря, когда на ее голос из конюшни показался кто-то из горожан.

– Эй, кто там?

– Клинки Матери! Скорее! Мастеру Астароше нужна помощь!

– Аста… – Двое мужчин уже торопились на зов. – А, это ты, Бансабира, – произнес тот из конюхов, чье зрение было слабее. – Что стряслось?

Женщина преодолела оставшееся расстояние:

– Нужны носилки и шины! Есть что годное?

Один из конюхов кивнул. Второй спросил:

– Рука, нога? Или спина?

– Нога, колено.

– Мы быстро.

И действительно, довольно быстро Астароше был доставлен в свою комнату на втором этаже храма. Бану, поблагодарив конюших, не отходила от него, подбадривая, утешая, держа за руку, пока местные доктора занимались травмой. Когда все ушли, а Астароше уснул, она обработала раны, которые попросила лекарей оставить ей. Каждая из них досталась ему по ее вине. По вине ее существования… Или все-таки по воле Праматери, которая когда-то послала ей безызвестного умирающего на речке Бенре, за которым следил Гор?..