босс с вечно кислой физиономией поймет, что ты сшила для меня другое, гораздо более красивое платье.

Эди кивнула, благодарная за то, что Тиа все поняла.

– Хорошо, сохраним это в тайне еще какое-то время, – сказала Тиа. – Я скажу Джулии, что подружки невесты помогут мне собраться и что я не хочу видеть там ее или Мойру Каррингтон. А Лиэнн, Стиви и Мелиссе расскажу о смене платья в самый последний момент.

– Но Мелисса ведь может рассказать своей матери?

– Не сможет, если я, как всегда, опоздаю. – В глазах Тии появился лукавый блеск. – У них не останется времени на что-то иное, кроме как запихивание меня в это платье. Можно, оно побудет у тебя до утра свадебного дня? Джеймс, вероятно, будет привязан к Уильяму – надеюсь, не в буквальном смысле, только если это не будет единственным способом, который Джеймс придумает, чтобы не дать моему великолепному будущему мужу сбежать из-под венца. Я пошлю к тебе Ника; он посвящен в нашу тайну и явно не будет против.

Эди почувствовала облегчение, услышав план. Даже сейчас, на такой поздней стадии и практически уже на финишной прямой, она все равно не могла избавиться от неприятного ощущения, что миссис К подозревает что-то неладное. Или ее просто мучила совесть?

Это не имело значения – совсем скоро все закончится, и она уже поклялась, что никогда в жизни больше не согласится на нечто подобное. Ее нервы этого попросту не выдержат.

Глава 26

Ежегодный День летних гуляний в Танглвуде выдался ясным и солнечным. В восемь утра, когда Эди сидела во дворе и пила чай, уже чувствовалось приближение тепла. Дэнни, как и ожидалось, тоже проснулся рано, расчесывая каждый дюйм шерстки Мэри и подготавливая ее к участию в кроличьих бегах. Он был весь как на иголках до самого выхода, постоянно приставая к Эди, пока она не сдалась и не согласилась пойти раньше, хотя до начала гонки оставалось еще пара часов.

Ей пришлось ожесточенно сражаться за то, чтобы пока оставить Мэри в клетке, не желая целую вечность носить крольчиху на руках, беспокоясь, как бы у нее не случился нервный срыв еще до начала мероприятия.

– Мы вернемся за ней позже, – сказала она, не принимая никаких возражений.

Джеймс должен был встретить их там, и, как только они прошли через ворота и вышли на поле, она начала искать его глазами.

Боже, там была целая толпа людей, причем как жителей городка, так и приезжих. Летние гуляния обычно всегда собирали аншлаг, а в такую хорошую погоду, как в этом году, народу оказалось больше, чем обычно.

* * *

Дэнни, будучи вечно голодным, потащил ее к ларьку с хот-догами (она пообещала ему один на обед) и тут же смел свой в три укуса. Эди пришлось отдать ему свою нетронутую порцию, хотя она тоже хотела есть; покупать еще один она не желала, потому что знала, что эти деньги пригодятся на все остальные вещи, которые ему обязательно захочется попробовать, например, кокосовый тир.

Они бродили вокруг, наслаждаясь праздничной атмосферой. Летние гуляния представляли собой странное сочетание сельской ярмарки и парка аттракционов, с рингом для конкура, выездкой и скачками для любителей лошадей, лотерейной рулеткой, прилавками с призовыми контейнерами, из которых каждый мог вслепую вытащить себе подарок, аджилити и многим другим.

Она купила упаковку горячих хрустящих пончиков, щедро обсыпанных сахаром, и они отыскали пару пластиковых складных сидений, на которых можно было спокойно подкрепиться.

Дэнни, все еще слизывая сахар с пальцев, потащил ее к палатке, где выставляли кроликов и других животных небольших размеров.

– Мы могли бы записать Мэри и сюда, – сказал он. – Она у нас красивая.

– А у кроликов тоже должны быть родословные, как у собак? – задумалась она, любуясь крошечным черно-белым вислоухим кроликом с пятнышком в виде сердца на носу.

Дэнни метался от одной клетки к другой, сравнивая их обитателей со своим любимым питомцем, а затем, когда вдоволь налюбовался маленькими милыми созданиями, потащил Эди смотреть на лошадей, которых выводили на ринг.

– Вау! – На этот раз сын, как и она, не мог найти подходящих слов.

Лошади, которых водили по арене, были самыми большими из всех, что она когда-либо видела, хотя они с Дэнни приходили на праздник каждый год с тех пор, как мальчик появился на свет.

– Это лошади породы Шайр, – сказала она, прислушавшись к громкоговорителю. – Это мальчики; их называют жеребцами.

Тот, что проходил рядом с тем местом, где они стояли, возвышался над ней как башня. Парень, державший лошадь за уздечку, тоже не был коротышкой (возможно, около шести футов ростом), но и его голова едва доставала до плеча животного.

– Хорошо, что Пиклз не такой большой. Может быть, когда я стану старше, я смогу ездить на одном из таких? – Дэнни посмотрел на мать с надеждой в глазах.

– Может быть, – согласилась она, думая, впрочем, что это маловероятно. Единственный шанс Дэнни прокатиться на ком-то, кроме Пиклза, зависел от того, разрешит ли Ник ему когда-нибудь оседлать одного из своих драгоценных скакунов, и ей это казалось почти невозможным. Они стоили слишком дорого, чтобы рисковать и сажать на их спины маленького мальчика, который понятия не имел, как с ними управляться.

Ее сын был одинаково очарован пасшимися утками («Нет, Дэнни, мы не можем завести утку»), соревнованием в резьбе по дереву с использованием пилы («Не думаю, что это хорошая идея») и залезанием на столб («Нет, ни в коем случае»). Но она согласилась на то, чтобы он попробовал скалолазание, когда увидела, что другим детям это разрешают. Впрочем, только после того, как осмотрела все защитное снаряжение, которое инструкторы использовали для своих юных подопечных.

Когда на Дэнни надели амуницию и пристегнули к троссу, Эди стала с замиранием сердца наблюдать, как он медленно, но уверенно карабкается вверх по фальшивой скале, а затем спускается вниз.

Боже милостивый, она могла бы испытывать чрезмерную гордость за него, но ее нервы вряд ли могли выдержать еще один заход.

– Может быть, пойдем посмотрим выступление Панча и Джуди? – спросила она, услышав безошибочно узнаваемые голоса кукол, доносящиеся из соседнего павильона.

Дэнни бросил на нее презрительный взгляд.

– Это же для малышей, – заявил он. – Я хочу на колесо обозрения! Или… на это!

«Этим» он назвал нечто, представляющее собой гигантский маятник с сиденьями на одном из его концов, в которых люди раскачивались то вниз, то вверх, то вокруг собственной оси. Желудок Эди чуть не вывернуло от одного только взгляда на этот аттракцион, и