покупкой своей первой недвижимости, он воспринял это как признак взросления. Самое время, сказала бы его мать.

Когда они уже уходили и Джеймс открыл дверь, чтобы пропустить Эди вперед, девушка внезапно остановилась. Когда она обернулась, он заметил выражение беспокойства на ее лице и взглянул поверх ее головы, чтобы увидеть его причину.

– Эди, – сказала Мойра Каррингтон, смотря на нее. – Не ожидала тебя здесь увидеть.

– Я с Джеймсом, – нерешительно сказала она.

По тому, как напряглись ее плечи, было видно, что она нервничала, поэтому он решил взять все в свои руки. Он шагнул вперед и протянул руку. Миссис Каррингтон слегка помедлила, прежде чем пожать ее.

– Джеймс Прис, шафер Уильяма Ферриса, – сказал он, когда ее рука вяло окунулась в его крепкое рукопожатие. – Мы встречались в Усадьбе, но я не уверен, что были друг другу представлены. – Он использовал свой особый голос, который включал нечасто, лишь на выступлениях на публике, но который производил впечатление на тех людей, которые считали такого рода вещи важными.

– Мойра Каррингтон. Приятно познакомиться, – ответила она.

У Джеймса сложилось ощущение, что знакомство было приятным исключительно из-за его связей с Усадьбой. Более того, она понятия не имела, кто он такой, кроме того, что видела, как он входил в гостиную Джулии Феррис вместе с Уильямом и чувствовал себя там как дома. Он действительно чувствовал себя как дома в Усадьбе, так как провел там множество каникул, а затем, много путешествуя и живя в самых разных местах, развил способность чувствовать себя как дома где угодно. Но босс Эди этого не знала, и, по рассказам девушки, статус очень много значил для старой доброй миссис К.

– Что ж, – обратилась миссис Каррингтон к Эди, – увидимся завтра, с утра пораньше. – Она величественно кивнула Джеймсу, и он ответил ей тем же.

– Конечно, – сказала Эди. – Я приду как обычно.

– Уж постарайся, – ответила женщина.

Эди резко вздохнула и хлопнула себя по губам.

– Ох… мне… эм… придется взять с собой Дэнни, – поспешила сказать она, когда миссис Каррингтон уже начала входить в придерживаемую Джеймсом дверь. – Извините, я совсем забыла сказать раньше, но в его школе будет проходить тренинг для учителей, а у мамы прием в больнице, так что…

Эди выглядела так, словно была убита горем, и он понимал, как неприятно ей было об этом просить.

– У меня с утра есть некоторые дела, – предложил он, – но я мог бы заехать за ним примерно в половине двенадцатого, если ты не против. – Он собирался кое-чем заняться, но если все это нужно было бросить ради помощи Эди (и ради того, чтобы снова увидеть ее завтра), он был более чем готов.

Эди, на щеках которой появились два румяных пятнышка, с благодарностью посмотрела на него.

– Это было бы замечательно.

– Смотрите, чтобы это не вошло в привычку, – сказала миссис К, прежде чем войти в ресторан, не оборачиваясь, с высоко поднятой головой и такой прямой спиной, будто бы проглотила аршин.

Эди подождала, пока они дойдут до машины Джеймса, прежде чем прислонилась к его груди.

– Это не войдет в привычку, – запротестовала она, и ее глаза заблестели от подступающих слез.

– Почему она такая ужасная? – спросил он, злясь вместо Эди. Она заслуживала гораздо лучшего отношения к себе.

– Она ведет себя так практически со всеми, – сказала Эди, – за исключением тех, кого считает лучше себя, например, как ты и леди Тонбридж.

Джеймс фыркнул. Ну да, как он. Если бы она только знала…

– Господи, да даже Джулия Феррис не так ужасна, как она, а у нее есть титул и гораздо больше причин быть высокомерной, – заметил он.

– Мне следовало заранее спросить ее о том, можно ли взять Дэнни на работу, но я совсем забыла, – Эди казалась страшно огорченной.

– Но ты ведь не делаешь так постоянно, – сказал он, пытаясь успокоить ее, – да и, я уверен, Дэнни ведет себя тише воды, ниже травы.

– Так и есть! – согласилась она. – Он сидит в моей каморке со своими книгами или комиксами так тихо, как церковная мышь.

– Тогда в чем же проблема?

– Она ненавидит детей. Уверена, что она и меня не очень-то любит.

– Как тебя вообще можно не любить? – Он придвинулся ближе и обнял ее, а затем наклонил голову, чтобы коснуться ее губ легким поцелуем.

– Это еще не все, верно? – спросил он, когда она не ответила на поцелуй, и девушка издала тихий плач.

– Я боюсь, что она узнает, что я делаю свадебное платье для Тии. Если она узнает, то точно выгонит меня.

* * *

– Я уверен, что она так не сделает. Или она может?

Эди кивнула.

– О, она точно может.

– Даже если ты делаешь это в свое свободное время? – Он не мог понять, где здесь проблема. Да, Эди шила второе платье для Тии, но ведь это не значило, что та не собирается платить за первое. Миссис Каррингтон получит свои деньги, Тиа – платье, о котором она мечтала, а Эди – деньги за свою работу. Единственным человеком, кого вся эта ситуация могла расстроить, была Джулия, и то только потому, что та была немного помешана на контроле.

– Миссис Каррингтон расценит это как конфликт интересов, – сказала Эди, – тем более что именно леди Тонбридж обратилась в магазинчик «У Мойры» за платьем. Она воспримет это как личное оскорбление, когда Тиа появится в платье, которое сшила я. Так она даже не сможет присвоить все заслуги себе.

– Но если бы ты не согласилась сделать это для Тии, она бы просто нашла другое место. Ты оказала ей услугу.

– Не думаю, что миссис Каррингтон сможет посмотреть на это с такой стороны.

– Тогда нам повезло, что об этом знаем только ты, я, Тиа и Ник, верно? Ты сможешь все отрицать, и, даже если она что-то заподозрит, у нее нет никаких доказательств, – сказал он.

Несмотря на разумность этих слов, очевидное беспокойство Эди передалось и ему. До этого он не стремился ускорить время до свадьбы Уильяма и Тии; теперь же единственное, чего он хотел, это чтобы все это поскорее закончилось и Эди перестала волноваться.

Глава 28

Следующее утро не задалось, Дэнни был не в духе и не отличался жизнерадостностью, как это бывало обычно.

– Почему я не могу остаться с Мэри? – требовательным голосом спросил он. – Я уже достаточно взрослый.

В последнее время Эди часто слышала от него эту фразу, и ей было грустно от того, как быстро он растет и как отчаянно жаждет стать независимым. Она бы ни за что не