* * *

Твою мать. Не могу как следует сосредоточиться на игре, потому что мысли в голову лезут совсем о другом — о том, что было вчера вечером. Сил бороться больше нет, поэтому лучше извинюсь (вас, Напалм70 и ПьянаяОбезьяна — еще один достающий меня нытик, — не касается) и облегчу душу, чтобы не мучиться. Может, тогда смогу продолжить. Предупреждаю сразу, следующие двести-триста слов — глубокий депрессняк, так что ПРОСТИТЕ ЗАРАНЕЕ.

Около шести вечера мы с Вентером и Мозголомом зашли к Диетчиковой маме, проведать. За два дня до похорон нам казалось, что это очень светлая мысль, но сейчас я уже и не знаю. Она была одна дома, и мне она теперь напоминает ящерицу: все время курит, кожа высохшая, пустые глаза под морщинистыми веками. Ужас, что горе с человеком делает… Мы долго не задержались, просто сказали, что вот мы пришли, и что на самом деле не знаем даже, что сказать. Дурак Диетчик. Никогда бы не подумал, что из всех нас именно он может погибнуть. Сколько народу было в школе и в колледже, про кого я считал, что уж их-то Диетчик точно переживет.

Странный у них дом (он жил с матерью и сестрой, отец у него в Австрии) — странный и слишком просторный теперь. Как в сталкерских или потрошительских уровнях «Рухнувшего мира», которые я не особо люблю. Там тоже такие большие опустевшие дома, где слишком просторно и слишком пусто. И ты чувствуешь, что беда рядом, или уже побывала здесь и ею пропитаны все стены. Диетчикова мама смотрела какой-то рекламный канал типа «Телемагазин» по огроменному домашнему кинотеатру и разговаривала сама с собой. Что она там покупать собралась? Где-то делают эксклюзивные портативные складывающиеся водоотталкивающие приборы на батарейках специально для тех, у кого сына недавно размазало по борту фуры? Вряд ли. Наверное, она просто включила телик, чтобы не так одиноко было. Нас она пригласила посидеть в его комнате, но сама туда войти не в силах. По-моему, никто из нас тоже особо не хотел идти, но как тут откажешься? Пошли. Мозголом сел на кровать, но ничего не сказал. Все молчали. Потом Вентеру стало не по себе, и он заторопил нас на выход. Мы прихватили кое-что на память, его мама не заметила, или ей было все равно. Ничего особенного, просто диски, которые мы с ним слушали, и еще по мелочи. Все равно ведь это потом выбросят или на гаражную распродажу пойдет. Зачем ей шестипортовый маршрутизатор или хаб для локалки, или наша фотка, которую Тори сделала на каком-то концерте? Мозголом всю дорогу молчал. Ни слова. Черный квадрат, чтоб ему.

* * *

Респект всем кодировщикам, программистам и тестерам. Большей частью «Рухнувший мир» играется гладко, никаких багов, никаких глюков. Но на Центральный офис все-таки хочу пожаловаться: уж очень медленно там все работает. Да, я понимаю, что так и задумано (уже писал насчет бесконечно тянущегося времени), но ведь бывает и так — причем непредсказуемо, — что тебя уже НАКОНЕЦ пригласили собеседоваться по поводу документов, и вдруг все начинает тормозить. Рейчел встает и направляется к выходу из кабинки, закончив собеседование, и тут игра впадает в ступор, а Рейчел идет к двери минут пять. Недавно только обратил внимание. Или ты шепотом сообщаешь кому-нибудь из мелких чиновников, что хотел бы поблагодарить его за услугу, сделав небольшой вклад в его отпускные фонды, — и тут вдруг тоже речь ненормально замедляется.

Вряд ли такие тормоза предусмотрены специально. Может, это глюк моей версии «Рухнувшего мира», а может, и нет — сложно сказать, очень уж у команды разработчиков все лихо завернуто.

* * *

Вот что меня бесит в Мозголоме. Проведать Диетчикову маму он ходил как раз в той куртке, за которой забегал к нам на днях и еще ныл, что оставил в «Дека-Дансе». Так вот, приходит он в этой куртке, и нет чтобы извиниться, сказать: «Да, представляешь, я ее нашел» или «Прости, друг, что подозревал, будто ты ее припрятал или оставил в баре, или толкнул на интернет-аукционе… Оказывается, она все это время у меня дома лежала». Нет ведь. Промолчит и сделает вид, что так и надо.

* * *

Я предупреждал про ограничение по времени? Должен был. Подруга Макшема ведь при смерти. А он просил не на могилу ей цветочки положить, а отвезти подарок, пока она еще жива. Так что поторапливайся.

Получишь бумаги и кати на другой конец города (в южную часть). Там будет Загадка с мостом и Подпольный лабиринт. К обычным предосторожностям (в первую очередь не получить пулю от солдат или снайперов) прибавляется еще опасность подхватить холеру или погибнуть от рук разъяренной толпы.

Айрин лежит в кровати в непонятной многоэтажке, среди пыли и воспоминаний, умирая вызванной многочисленными факторами естественной смертью. Хотя в Тринадцатом городе таких факторов немного (равно как и у нас).

Подсказка: угостись фруктом и похвали как-нибудь комнату, где ей суждено окончить свои дни в одиночестве и тоске. Айрин жутко бледная — я сперва даже подумал, с монитором что-то. Нет, монитор в порядке. Просто ее время сочтено, она уже почти угасла. Отдай ей посылку от Макшема. Она ее начнет разворачивать, но тебе придется помочь, Айрин слишком слаба. В посылке — музыкальная шкатулка, и когда Айрин ее откроет, раздастся старая знакомая мелодия. Какой-то вальс, очень медленный и печальный, и Айрин заплачет, когда его услышит. Не знаю почему. По ее щекам струятся слезы, как ливень по стеклам или река. Очень хорошо сделано.

Когда мелодия отыграет, Айрин начнет рассказывать. Она вполне вменяемая — по крайней мере производит более разумное впечатление, чем остальной народ в этом долбаном городе. Она говорит, что мелодия — это сигнал. Призыв к наступлению. А слезы — это не от воспоминаний, а от Радости, что время наконец настало. Да уж, закручено все у них в «Рухнувшем мире». Мелодия — это не просто мелодия, а код, система сигналов, которые в расшифрованном виде что-то означают (спасибо, Клокворк). Не уверен, честно говоря, что мне такие вещи в игре нравятся. Но уж как есть.

* * *

Неожиданно прорезался Мозголом. В девять утра, когда он позвонил первый раз, подошла Тори, но, услышав его «привет!», отвела трубку от уха на расстояние вытянутой руки и кивком подозвала меня. Наверное, не хотела больше слушать про кишки Диетчика и кто должен их убирать — что, в общем, понятно, — но раз уж он звонит поговорить, я лучше выслушаю. И он заговорил. По-настоящему. Добро пожаловать, наша песня хороша, начинай сначала. Жизнь — дерьмо, он сам как личность — провалившийся эксперимент, он все еще бета-версия и тэ пэ. Плюс разные заморочки по поводу самых обычных вещей, которые он зачем-то упорно усложняет. Каких мук, например, стоит выбрать рубашку, когда все цвета имеют некое сложное значение, и это приходится учитывать. Ну и вопросы про Диетчика, которые по-прежнему не дают ему покоя. Блин! Хотя лучше (?) уж пусть говорит. Так что я честно беру трубку на каждый звонок и выслушиваю. Как будто на телефон доверия завербовался. Или в службу спасения. Звоните, я тут. Может, в конце концов это и есть моя способность? Звоните, набирайте номер, берите пример с Мозголома, сами же знаете, что надо. Лучше выговориться. Наверное. Звоните, не стесняйтесь, чего ждать? (Шучу.)