Шрифт:
Интервал:
Закладка:
17. Я побоялся активничать. Просто слушал изо всех сил. Уверен не до конца, но собеседник её был где-то на севере и не слишком далеко – километров сорок–семьдесят. Рядом с ним или психбольница, или что-то подобное.
18. Похоже, булыгановский брэйнер не въехал. Во всяком случае, они никак не отреагировали.
19. Потом ей «стало лучше», и я решил провести ещё одну полную транскрипцию. Но тут стало что-то происходить, с чем я ещё не сталкивался.
20. Сначала я думал, что это просто переутомление, жара, съел что-нибудь и т.д. Не мог уснуть (обычно спал «в волчьем режиме» с 10 утра до часу дня). Озноб при нормальной температуре тела и жаре (до 37 в тени). Чувство тревоги. Все время ощущение, что смотрят в спину.
21. Это началось 23-го, а к 25-му я был уже полной развалиной. Дикие кошмары, все время пелена в голове и глазах, все время будто сплю, потому что воспринимаю все вокруг как кино. Между мной и окружающим остается мягкая прокладка. Физическая слабость.
22. В санатории врач сказал, что это вирус и сейчас так у многих. Но вирус не объясняет системность кошмаров (зап. № 4) и то, что температуры нет. У меня температура при малейшем чихе, а тут нет.
23. Я уже хотел сваливать, потому как толку от меня не было ни к черту, но тут к объекту нагрянули гости. Загорать и купаться. Мужик, две совершенно одинаковые белесые девицы (мать и дочь) и собака. Все четверо – хорошие брэйнеры, и все, кроме собаки, это скрывают. Собака не такая сообразительная. Все это здорово, но от меня уже никакого толку. Я валяюсь, разобранный на части.
24. Похоже, булыгановскому брэйнеру так же худо, как и мне. Двадцать шестого его уже нет в городе. Ощущаю его отсутствие, как дыру на месте долго нывшего зуба.
25. Лучше от этого не стало…»
– Не понимаю, – сказал Адам. – Что это?
– Вообще не понимаешь? А если выпить?
– Тогда закажи «Лилльского палача».
– Это что?
– Стакан спирта, глицерин, сухой лед, наперсток кокаина и две марки ЛСД. Пьется через соломинку.
– Вряд ли у них есть сухой лед… – задумчиво протянул Коля и глотнул из стакана. – Ладно, я так объясню. Насухую. Как работник одной из спецслужб, ты знаешь, что у нас их много.
– Спецслужб?
– Мандавошек тоже. Но спецслужб все-таки больше. Сотни лет они занимались тем, что гонялись друг за дружкой и за собственными хвостами. Жизнь их была увлекательна и достойна зависти. Ых. А потом вдруг им пришлось эти забавы бросить и развернуть свои телескопы в небо. И тогда вдруг стало ясно, что на Земле таки да – водились настоящие шпионы.
Коля сделал паузу.
– Да ну? – вежливо удивился Адам.
– Да вот… – Коля помахал официанту, и тот притащил ещё два запотевших бокала и серьезных размеров супницу, полную раков. Адам, подняв брови, почесал подбородок. Его обуревало какое-то незнакомое чувство.
Коля размашисто, но очень аккуратно очистил рака, заглотил, выпил пива и наконец сжалился над собеседником.
– Так вот, о мандавошках… Поскольку дегтярное мыло не помогает, приходится прибегать к более изощренным методам. Клинику «Меди» знаешь? Там на них охотятся с лазером. Неделя – и тебе вручают ожерелье из их головок. И все удовольствие – две штуки.
– А шпионов тоже они – и с лазером? – задушевно спросил Адам.
– Сечешь. – Коля с удовольствием слопал второго рака. – Шпионы, брат, штука редкая, можно сказать, штучная. Особенно если это настоящие шпионы, а не всякая промышленная шелупонь.
– Сейчас я всех раков стрескаю, – предупредил Адам. – На халяву я беспощаден.
– Не успеешь, – неуверенно возразил Коля, но на всякий случай придвинул супницу к себе поближе. – Так вот: они есть. По всем статьям – обычнейшие люди. Правда, все – телепаты.
– Кого этим сейчас удивишь, – сказал Адам. – Может, я тоже телепат.
– Нет, – сказал Коля. – Проверяли. Так вот, о мандавошках: как оказалось, с давних времен на всей матушке-Земле работает не слишком густая, но зато грамотно установленная сеть. Государственных границ для них не существует, руководство не вычисляется. Связь – телепатическая, причем закодированная – ну, да ты успел это прочитать. И вроде бы ничего плохого не делают, хотя на контакт категорически не идут… Но они есть и все ещё действуют.
– Тогда кто на них охотится, если не ваши?
– Наши, Адам, наши… Все они так или иначе – наши. И мы за них так или иначе – в ответе… Но я не об этом. Сеть эта представляет собой нечто вроде колониальной администрации. И деятельность – по крайней мере за последние лет шестьдесят–семьдесят – нацелена в основном на предотвращение глобальных конфликтов, с одной стороны, и глобализации – с другой. С одной стороны, поддержка всяческих религиозных и национальных забав, с другой – налаживание переговоров и вообще поиск точек соприкосновения. Добавляем к этому «Гринпис», «Добрую еду» и «Антиклон»… Дошло?
Адам расправился с одним раком и принялся за следующего.
– Много доброй еды, – сказал он сквозь высасываемую клешню. – Дошло. И что вы намерены с ними делать?
– Мы, Адам, мы… Можешь себе представить: только поговорить. А они сопротивляются.
– А обложил их кто?
– Похоже, что те. Из первой папки.
– А-а… Ты никогда не играл в эн-эль-пишки и тому подобное?
– Как все. А почему спросил?
– А я все никак в твоем присутствии не могу понять: то ли мне нужно выглядеть тупее, чем я есть, то ли наоборот. Может, подскажешь?
– Ну, первое-то тебе точно не светит… Так что: был я прав насчет задания?
Адам хмыкнул.
– И да, и нет. Этих, – Адам похлопал по папкам, – на меня вроде бы не ловят. Но ты, похоже, и не считаешь их крупной рыбой. Так?
Коля задумчиво отхлебнул из бокала.
– Старшина сказал, что бурундук – птичка, – пробормотал он. – В смысле, рыбка… Тогда колись сам: кого на тебя ловят?
– Не поверишь – ближайших родственников. Даже обидно.
– Комитетчиков, что ли? – действительно не поверил Коля. – И из-за этого поджигать такой сыр-бор? Тебе, наверное, не все сказали.
– По большому счету мне вообще ничего не сказали. Как это у нас, – Адам подчеркнул «у нас», – в заводе со времен Большого Бабаха. Вот ты можешь поручиться, что тебя сейчас не разыгрывают втемную?
– А это не важно! – Коля радостно разодрал следующего рака. – В том и состоит военная хитрость: у них в заначке очень-очень точные карты, а мы все время меняем ландшафт. Понял теперь?
– Нет, – сказал Адам твердо.
– Это хорошо. Так вот что я хотел сказать: наверное, самое умное сейчас – поговорить с кем-то из этих. – Коля постучал пальцем по второй папке. – И есть надежда, что им скоро самим до зарезу понадобится такой разговор. Чтоб ты знал: в той разбившейся посудине было по крайней мере два десятка человек, про которых мы точно знаем, что они – вот эти самые. И ещё полсотни – непонятно с какой радости вдруг ломанувшиеся в ту глухомань. Граждане со всей Азии бросают дома, бизнес, работу и несутся с пустыми чемоданами к черту на кулички, под Владивосток, на фестиваль крабовых палочек… двоих китайцев тормознули на границе, так они повесились в камере, представляешь?