перед ошеломленным Арчибальдом завертелось бешеное кольцо тел. Откуда-то из угла загремел джаз-банд, опьяняя, изнуряя своим динамическим темпом все эти изломанные, изуродованные жизнью города полуживые трупы.

На мгновение Арчибальду стало страшно. Выхватив пятидолларовый билет, он закричал:

— Берите выкуп.

Но его голос тонул в шуме и пляске.

Кровь бросилась в голову, и Арчибальд бросился на пляшущую стенку, но она не расступилась, а, подавшись назад, продолжала бешеную пляску.

— Возьмите, — кричал он.

Но слова прилипали к языку и падали около, не достигая вертящегося круга. Выхватив револьвер, он выстрелил вверх.

Джаз-банд потух, и Арчибальду, отуманенному выкуренными трубками опиума, казалось, что на него валятся стены и отовсюду ползут люди с трубками в зубах. Ползут, а он в центре один; кругом каскадом водопада замерли, не падая, волны вздыбленных вверх людей, запечатленные рукой Рене Клера в безумном кадре остановки динамики.

А впереди была улыбка неизвестной женщины. Ее глаза фиксировали Арчибальда, и ее улыбка предназначалась ему, только ему одному.

Как пьяный, он шел к ней.

Подошел. Поклонился. В ушах раздался звон, глухой шум, в глазах закружились оранжевые и голубоватые круги, и он упал на пол.

— Это с непривычки, — сказал подошедший Ван Рооз и хлопнул в ладоши.

На этот сигнал подбежало два китайца, которые, поклонившись Ван Роозу, медленно подняли Арчибальда и вынесли его в следующую комнату.

— Готов? — спросил Крег.

Ван Рооз чуть склонил голову.

Крег, подхватив Катю, понесся в танце через залу к выходу.

Танцуя, пролетели вестибюль курильни и остановились у лестницы, подымавшейся вверх на улицу.

— Ты была бесподобна, Кетти.

К ним степенно подошел Тзень-Фу-Синь, поглаживая свою острую бороденку.

— Моя здесь.

Катя и Крег-Энгер переглянулись и весело расхохотались.

— Постой, — прошептал Энгер, — есть идея. Но, право, даже стыдно сказать, — сумасбродная… Но я почему-то снова чувствую себя молодым и даже способным на глупости.

— Ты опять за старое.

— Я все выполнил, что требовалось, я относительно свободен, — как бы оправдываясь, прошептал он.

— Но ведь последние дни…

— Вот именно, последние. Решено, Катя?

И, не ожидая ответа, он, быстро нагнувшись к Тзень-Фу-Синю, коротко рассказал свой план.

Катя с некоторой гордостью и волнением смотрела в его полное энергии лицо.

— Ну, Тзень-Фу-Синь, не увлекись, помни о деле.

— Моя помнит все.

И, кивнув головой, Тзень-Фу-Синь степенно вернулся в курильню.

— Итак, игра сделана, — улыбнулась Катя. — Я жду твоих распоряжений.

Глава XII

КОМНАТА НЕФРИТОВЫХ ДРАКОНОВ

Энгер вошел в зал.

Все курильщики извивались в опьяняющем хороводе ленсберри-скотта, опьяненные и музыкой джаз-банда, и черным дымом, колебавшимся под потолком.

Безумие струилось отовсюду, и Энгер почувствовал, как сразу отяжелела голова и как тело поддалось очарованию дикого динамического ритма.

Так бы и броситься в середину, разбрасывая всех в стороны, вскочить на тачанку и мчаться вихрем через все эти кабаки, через эти безумные города плоти, обжорства, шелка, разрывая бомбами животы, опавшие полушариями на толстые тумбы ног…

Провел рукой по лбу и улыбнулся. Протиснулся около стенки вглубь зала и, пораженный, остановился.

На скамейке, позади вихря танцующих, подняв руку вверх к оранжевому фонарю, стараясь перекричать музыку и шум танцующих, говорил речь Ян Спара.

Полы его сюртука развевались, хлопая по тонким жердям ног. Закинув голову вверх, он в непривычном возбуждении кричал какие-то слова, и Энгеру сначала показалось, что он проклинает танцующих, угрожая им адом, но, придвинувшись ближе, услышал:

— Истинно говорю вам, если не будете веселиться, как дети, не войдете в царствие божие. И потому вы все, танцующие, приближаетесь к царствию небесному. Я благословляю вас. Веселитесь, будьте, как дети.

Ян Спара не мог остановиться и говорил, все время повторяя почти одни и те же фразы.

— Новый Савонарола, — усмехнулся Энгер и, поймав за плечо проходившего мимо боя, сказал: — Проведи меня в комнату нефритовых драконов.

— Как, мистер? Ведь в эту комнату вносят только бесчувственных, а вы, мистер, еще неплохо себя чувствуете…

— Это не важно, там находится мой друг, а мне его нужно увести отсюда. — И Энгер сунул ему в руку доллар.

Бой, подбросив доллар вверх, ловко щелкнул по нему зубами и удовлетворенно сказал:

— Идемте, — и повел его мимо пляшущих, извивающихся тел.

Арчибальд, очнувшись, почувствовал сильную боль в голове и долго не мог сообразить, где он находится.

Кругом по стенам плыли нефритовые драконы, их глаза, зловеще поблескивавшие на мрачных стенах, протягивались по направлению к нему.

Арчибальд сел и прислонился спиной к стене.

Комната плыла, и драконы как будто жили на стенах и потолке. Он видел, как змеятся их кольца, и, казалось, слышал шуршание чешуи, и ему даже чудилось, что драконы приближаются к нему, ляская по полу когтями.

И в самом деле, в комнате слышался тихий лязг, и, оглянувшись, Арчибальд увидел, как к нему подползает какая-то фигура с длинным китайским ножом в руках. Арчибальд хотел вскочить, но сильная боль в голове и опьянение приковали его к месту; он вскочил, но стукнулся головой о стену и снова упал на прежнее место, потеряв сознание.

Пришел в себя от сильного встряхивания. Перед ним был Тзень-Фу-Синь. Крепко сжатые губы и блестящие глаза говорили ему слишком много. Арчибальд понял, что ему придется рассчитаться за все с этим китайцем. Мускулы его были парализованы, и он со стоном, раскрыв глаза, прошептал:

— Что вам угодно?

— Моя знает, — сказал Тзень-Фу-Синь, поднимаясь и стискивая своими пальцами руку Арчибальда. — Я — Тзень-Фу-Синь, — и он быстро оглянулся, ища глазами Энгера.

Арчибальд давно его узнал, но закрыл глаза, не желая видеть ни блестевших жестокостью глаз, ни длинного китайского ножа.

В комнате было тихо, и он с отчетливой ясностью слышал, как пульсировало его сердце, и с нетерпением ждал, когда нож с мучительной болью вдавится в его тело. Но удара не последовало.

Арчибальд услышал шум и увидел, что китаец борется с каким-то джентльменом, который, опрокинув его на землю, душил за горло. Борьба была сильная и дикая.

Энгер встал и повернулся к Арчибальду.

— Простите за нарушение вашего одиночества. Я очень рад, я, кажется, спас вас от ограбления.

— Мистер Крег, я глубоко благодарен вам, вы спасли меня не только, от ограбления, но и от смерти. Неужели вы убили эту собаку?

— Я думаю, — сказал Энгер.

Арчибальд признательно протянул ему