– Ну да, – усмехнулся Константин. – И вообще ты вождь туземного племени из Центральной Австралии и приехал на запрудненский рынок продавать сушеные человечьи головы! Угадал?

– Да кончай ты ерничать, идиот! – заорал вдруг человек. – До взрыва полтора часа осталось, а мы тут с тобой в партере валяемся, лапшу друг другу на уши вешаем. У меня удостоверение в кармане! Залезь сам, посмотри, – я майор Тихонов. По телефону мы с тобой говорили, не помнишь, что ли?

– А Воропаев величал тебя полковником!

– Я и есть полковник… Шевчук. А Тихонов – служебный псевдоним.

Константин не верил своим ушам. Потому что сразу понял, что тот говорит правду. Это и в самом деле майор Тихонов. Константину сразу ясна стала игра этого майора. Тихонов специально посылал его подальше, когда Константин пытался сообщить ему о готовящемся взрыве. Поверил он тогда Константину, сразу поверил. Только сделал вид, что отмахнулся от него, ведь у Константина ничего конкретного не было, чем он мог бы подтвердить свои слова.

А отмахнулся специально, чтобы заставить таким образом его, Константина, продолжать искать чеченских боевиков. А сам наблюдал за ним, а заодно и проверял на всякий случай, чем черт не шутит, может быть, и в самом деле Панфилов пытается взрывчатку продать чеченцам. Тогда через Панфилова и на боевиков можно выйти.

«Ну мы и козлы! – ужаснулся Константин. – Гонялись друг за другом как два идиота, а террористы спокойно свое дело делали».

– Пусти! – прохрипел из-под Панфилова Шевчук, которого тот забыл отпустить. Понял, что Константин ему поверил, даже удостоверение не придется предъявлять.

– Ты как тут оказался? – устало спросил у Шевчука Панфилов.

– Звонок был сегодня нам, – ответил Шевчук, нашаривая в темноте отлетевший в сторону фонарик.

«Папа, сволочь! – подумал Константин. – Бдительность проявил, сука! Не поверил мне. За террориста принял. Вот гад, столько времени я из-за него потерял!»

– Пистолет верни, – смущенно попросил Шевчук. – Оружие табельное.

Константин молча протянул включившему фонарик Шевчуку его пистолет.

– Что делать будем? – спросил тот. – У тебя верные сведения, что взрыв на восемь запланирован?

– Верные, – эхом отозвался Константин. – Да толку-то что? Сколько у нас осталось?

Словно в ответ на его слова в подвале вспыхнул свет и заскрипели вдалеке ворота. Через несколько секунд подвал наполнился гулом голосов грузчиков, спешащих к складским боксам за товаром.

– Час остался всего, – ответил Шевчук. – Тревогу объявлять?

– Сам понимаешь, что глупость говоришь! – вскинулся на него Константин. – Спугнем только. Здесь взрыв предотвратишь, они в другом месте взорвут. Жилой дом или районную больницу. Или школу, детский садик. Да мало ли что в Запрудном взорвать можно! И помешать ты им уже не сможешь! Ты же сам об этом думал!

Шевчук только досадливо крякнул в ответ.

Время шло со своей обычной скоростью – шестьдесят секунд в минуту, и замедлить его не было никакой возможности. Можно было только быстрее думать, но, как назло, голова отказывалась соображать. Мозг парализовала одна-единственная мысль: «Одна секунда прошла! Еще одна секунда прошла. Еще одна!»

Шевчук растерялся. Он с надеждой смотрел на Константина. Весь его опыт отказывался сейчас ему помогать, и он надеялся на стоящего перед ним бывшего уголовника, за которым числилось столько грехов, что другому хватило бы не на одну высшую меру. Но сейчас, в эти оставшиеся до взрыва минуты, только Панфилов мог найти выход из создавшейся ситуации. И Шевчук вполне осознанно отдавал ему инициативу, стараясь не думать о том, что будет, если этот эпизод станет известен начальнику ФСБ генералу Утину.

«Что будет? – подумал Шевчук. – Известно что! Сошлет на Шпицберген начальником местной конторы. Это его любимая угроза. Да хрен с ним, с Утиным! Если взрыв в Запрудном не удастся предотвратить, мне и Шпицберген за счастье покажется…

– Вот что, Тихонов, – сказал Константин, обращаясь к Шевчуку. – Дуй к Папе…

– К кому? – удивленно поднял брови Шевчук.

– К тому хмырю, что настучал вам на меня, – пояснил Константин. – Он грузчиками командует. Сидит в конторе, рядом с кабинетом директора рынка, Пал Палыча. Узнай у него, где машины в подвал въезжают. Эти гады должны взрывчатку привезти, последнюю партию. Машину на въезде не трогай. Пусть загоняют. Здесь их легче взять будет. Опять же, если вспугнешь, они могут взорвать то, что уже успели завезти. Кто знает, что за взрыватели у них установлены? Надо полагать, что с часовым механизмом. Пропустишь машину – сам за ней осторожно подтягивайся. Возможно, твоя помощь понадобится. Пистолет мне отдай, пригодится.

Шевчук полез в карман, вытащил пистолет. Но не «макаров», который уже побывал у Константина в руках, а «беретту». Протянул его Жигану.

– Тоже табельный? – усмехнулся Константин.

Шевчук покачал головой.

– Нет, – ответил он. – Это запасной, для оперативных целей.

«Из него ты и убил Джексона около арматурного цеха, – подумал Константин. – А пистолет, должно быть, в розыске давным-давно, и висит на нем не один десяток трупов. Знаю я ваши оперативные цели».

– Все! – скомандовал Панфилов. – Двигай!

Шевчук побежал к выходу.

– Стой! – крикнул ему в спину Константин.

Тот остановился и повернулся к Панфилову.

Жиган чувствовал ненормальность ситуации, в которой ему приходится командовать человеком, которого он принимал за майора ФСБ. Но в голове у него автоматически отсчитывались секунды, складывались в минуты, и какой-то красный флажок, который представлялся ему, уже завис в неустойчивом положении, словно перед падением. Ему ничего не оставалось, как брать на себя инициативу и командовать этим растерявшимся майором. Кто-то всегда должен брать инициативу на себя. Вместе с ответственностью. Инициативы без ответственности не бывает. Так устроена жизнь, и у Константина нет права критиковать ее устройство.

– Вызовешь опергруппу, – приказал он. – Объяснишь ситуацию. Минут за десять пусть начинают эвакуацию. Успеют. Раньше не нужно – спугнете. Все, иди!

Шевчук снова повернулся, но Константин еще раз его окликнул.

– Две сигареты! – потребовал он, отшвыривая в сторону скомканную пустую пачку.

Шевчук торопливо полез в карман за сигаретами, сунул в руки Константину пачку «Мальборо» и бросился к выходу, лавируя между тележек грузчиков, которые не обращали на него никакого внимания. Мало ли куда и зачем спешит человек. Рынок дело такое – и бегом заставит бегать, и ползком ползать.

Константин прислонился к стене и прикурил сигарету. Посмотрел на часы. До намеченного взрыва осталось сорок пять минут. Если, конечно, верить сообщению Ивана. Но у Константина не было никаких оснований ему не верить. Рад бы был не поверить, но не мог. Не имел права. Слишком многое сейчас зависело от Константина, от его сообразительности и активности.