зверь, от наполнившей его злобы к живым. Дождавшись, когда перед ним все стихло, полковник отправился в путь, не реагируя на крики ужаса, раздававшиеся у него за спиной. Этот очаг, появившийся в тылу, у засевших в облаве солдат, станет большим сюрпризом для всех, пожирая живых людей неожиданными атаками зомби.

Постепенно показались знакомые ему очертания лабораторных зданий, спрятанных в дебрях города. Выбравшись на дорогу, полковник оценивающе покрутил головой и не заметив ничего необычного, перебежал через проспект, уворачиваясь от несущихся машин. Кто то еще продолжал жить по своим правилам, не задумываясь о нависшей угрозе, беспечно прожигая остатки дней в беззаботном ритме города, ставшего могилой для всех.

У центрального входа, расположились несколько полицейских, устроив блок пост в газетной палатке. Шагая по тротуару в их сторону, полковник смотрел, как они устало разглядывают одиноких пешеходов и выборочно тормозят автомобили, проверяя документы с автоматами наизготовку. Когда до ворот оставалось не больше десятка метров, один из омоновцев заметил его и махнул рукой, приказывая остановиться. Полковник, сделав вид, что не заметил его жеста, прибавил шаг, пытаясь успеть скрыться в глубине территории. Зычно крикнув, омоновец бросился в его сторону. Остальные полицейские, как по сигналу тревоги, кинулись за ним, бряцая амуницией на бегу. Забежав на задний двор лаборатории, полковник спрятался в тени высокой стены, догадываясь, что это его не спасет. Выждав, когда первый полицейский появился в поле зрения, он выскочил из засады, схватив его рукой за лицо. Смертельная инфекция моментально заразила организм, выдавливая жизнь из тела, человек споткнулся о камень, падая навзничь на землю и затих, превратившись в мертвеца. Полковник тем временем добежал к черному входу, доставая на ходу ключи от двери. Показавшиеся омоновцы, посчитав своего товарища убитым, открыли беспорядочную стрельбу в спину убегающему полковнику, поднимая цементную пыль из стены, цокающими по ней пулями. Полковник дернул за ручку двери, чувствуя неприятные толчки в спину, не понимая, что пули пронизывают его тело насквозь. Исчезнув в глубинах темных коридоров, он отправился в сторону своего кабинета, затерявшегося в лабиринте этажей. Полицейские, потеряв его из виду, ошарашено смотрели на испещренную пулями стену, где не осталось живого места, искренне не понимая, как смог этот сумашедший человек, остаться живым под градом выстрелов, не оставив следов крови, как будто заговоренный от смерти. Обернувшись к лежавшему неподалеку товарищу, они с чувством облегчения обнаружили, что он с трудом поднимается на ноги, безжизненно, как слепой размахивая перед собой руками. Еще не зная, в кого он превратился, они бросились ему на помощь, помогая ему крепче встать на ноги, а он тем временем стал хватать их за руки, за лица, стараясь коснуться, передавая смертельную инфекцию. Трое или четверо были инфицированы сразу, остальные успели отпрянуть, заворожено глядя, как меняются на глазах лица бывших друзей. Понимая, что беда, появившаяся в городе, поразила их, оставшиеся в живых, открыли стрельбу по зараженным товарищам, пытаясь сразить очередями их движущиеся тела. Никакого эффекта от стрельбы тем не менее не было, лишь множество появляющихся пулевых отверстий в одежде, свидетельствовало о меткости стреляющих. В ужасе от происходящего, трое из стрелявших, бросились с криками врассыпную, а за спинами у них, их товарищи, расстрелянные, но продолжавшие перемещаться по тесному двору, черными бездонными глазами, смотрели им в след, не делая попыток броситься вдогонку. Затем все ставшие зомби, собрались в круг, о чем то перекинулись малопонятными фразами и разделившись, отправились в сторону центрального входа, для его защиты, а один из них остался охранять двор. После инфицирования в них зародилось непреодолимое желание защищать человека, только что, отнявшего у них жизни.

58

Дорога до Москвы выдалась тяжелой и нервной. Всем бросилось в глаза, насколько пустынней стало вокруг, после объявления карантина. Их автомобиль двигался в редком потоке машин в сторону столицы, который постоянно тормозили многочисленные пикеты, проверяющие документы и людей. На каждом посту, возбужденный Колька приставал ко всем подряд, задавая простые и каверзные вопросы, но никто не смог ответить, что же происходит, откуда эта паника, граничащая с безумием. Все ссылались на закрытые инструкции, внутренние распоряжения, смысл которых сводился к ограничению въезда и выезда из столицы. Чем ближе они подбирались к Москве, тем чаще им на глаза стали попадаться военизированные блок посты, ощетинившиеся оружием, с напуганными солдатами и озверевшими командирами.

— Прямо к войне готовятся — вполоборота к пассажирам заметил водитель, после того как его машина миновала очередную проверку.

— И не говори — согласился Колька, рассматривая через стекло, стоящие в ряд тяжелые бронемашины — Переворот что ли какой случился?

Водитель пожал плечами, сильнее нажимая на педаль газа в надежде быстрее добраться до пункта назначения и скорее вернуться обратно. Громов, чувствуя напряжение, растущее от нервозной обстановки, с тревогой ждал того момента встречи, к которому стремился, словно зная, что на него возложена какая то важная, но неясная ему миссия..

Неожиданно водитель резко затормозил, отчего задремавшие Алекс с Колькой повалились вперед, повиснув на ремнях безопасности. Прямо перед ними поперек дороги, стоял бронетранспортер, перегородив все полосы, а около него, с красным запрещающим флажком, прыгал от нетерпения молоденький военный инспектор. Водитель зло хлопнул дверцей и отправился узнать, в чем дело. Вернувшись через несколько минут, он плюхнулся на своем место, завел машину и остервенело дергая ручку коробки передач, развернулся и съехав на примыкающую дорогу, поехал в одну ему известную сторону.

— Достали меня этими запретами — словно отвечая на немой укор в глазах Кольки, выпалил таксист — Ну ничего, я тут все дороги знаю, каких на карте нет!

Ныряя по ухабам, машина, потеряв под собой твердый асфальт, заскрипела всеми сочленениями, прося о пощаде. За окнами потянулись одинокие деревенские домики с покосившимися стенами, залатанные или совершенно заброшенные, свидетели ушедших лет. Громову они казались пережившими свой век, ушедшими в землю мертвецами, цепляющимися за остатки промелькнувшей мимо них жизни, давно утратившей к ним интерес.

— Сейчас перемахнем через ту горку — указал на высокий пригорок водитель — И я вас высажу. Там до кольцевой всего ничего. — он пождал губы, а на лице заиграли желваки.

— Командир, мы с тобой так не договаривались. — угрожающе сказал Колька.

— Про блок посты мы тоже не договаривались! — с вызовом ответил таксист, не отрываясь от дороги.

Коротко перекинувшись лающими фразами, Колька и водитель нашли точки соприкосновения, решив, что в данный момент, находятся по одну сторону баррикад, в противоположность военным с их запретами и карантином. Перемахнув через высокую гору, машина остановилась, увязнув в весенней распутице. Громов, толкнул Алекса