— А если ты ее упустишь, я собственноручно убью тебя, — произнес мужчина. — Хотя, — продолжил он, — тебя стоило убить уже за то, что ты отдал ей ожерелье.

Сказав это, мужчина полностью скрылся в салоне, хлопнул дверцей и, сказав что-то напоследок, уехал.

Гена какое-то время еще стоял у калитки и смотрел в том направлении, где скрылся черный джип, потом плюнул себе под ноги, выругался и ушел в дом.

А я еще долго сидела в лопухах, обхватив голову руками и тупо глядя перед собой.

В какую же очередную гадость меня угораздило вляпаться? Ведь нет сомнения в том, что в разговоре речь шла обо мне.

Это мне Гена отдал ожерелье. Это меня подкараулили два типа — Леша и Женя. И это для меня теперь готовится очередная западня. Вот только кем? Кто этот человек из черного джипа? Какое он имеет отношение к убийству Юли? И зачем ему ожерелье, послужившее орудием убийства?

Я тысячу раз повторяла про себя все эти вопросы, пока не поняла, что в этом нет никакого смысла, тем более что под боком находится дачник, который знает ответы на все или почти все мои вопросы.

В конце концов, почему я не могу пойти к Гене? Тем более, как я поняла из его разговора с незнакомцем, он меня ждет.

И хотя у меня были кое-какие сомнения насчет радости Гены при виде меня, я все же выбралась из лопухов и решительно направилась к калитке.

Добросовестно протоптав все грядки, я поднялась на веранду и замерла. Дверь в дом была заперта, но в одной из комнат горел свет. Я достала из сумочки пистолет, взвела курок, а потом пнула ногой эмалированное ведро, стоявшее здесь же. Ведро подскочило, с грохотом покатилось по веранде, ударилось о стену и остановилось.

Пожалуй, этого шума будет достаточно, чтобы привлечь внимание Гены.

Как только ведро замерло в углу, я моментально кинулась к стене и, вжавшись в нее, принялась ждать.

Прошла минута, потом другая, а потом дверь тихонько скрипнула и приоткрылась.

Я стояла не шевелясь, стараясь даже не дышать.

Прошла еще минута, прежде чем дверь открылась настежь и на веранду, крадучись, шагнул дачник.

Увидев его с граблями в руках, я чуть не расхохоталась.

Я сделала шаг в сторону и, оказавшись точно за спиной Гены, приставила к его затылку пистолет.

— Привет, мой маленький. А ты, я смотрю, горазд на выдумки, — похвалила я дачника и тут же зло рявкнула: — Брось грабли!

Гена бросил. В меня. Вернее, он швырнул их назад, в явном расчете на то, что там окажется моя голова.

Ей-богу, садист!

А впрочем — сама виновата. Я же не уточнила, куда именно бросать грабли. Но мне легче от этого не стало, и в отместку я подставила Гене подножку и опрокинула его на деревянный пол веранды.

— Тебе же было сказано, что меня нельзя калечить. Что, если ненароком убьешь? — упрекнула я его.

Гена прорычал в ответ то ли ругательство, то ли извинение за неосторожное обращение с моей персоной.

— Пошел в дом! — скомандовала я, отходя от Гены на достаточное расстояние и позволяя ему подняться на ноги.

Кряхтя и отдуваясь, дачник поднялся и, зло косясь в мою сторону, вошел в дом. Я проследовала за ним и плотно закрыла дверь.

— Выдвини стул на середину комнаты и сядь на него, — велела я.

Гена не стал перевирать смысл моих слов и швыряться стульями, чем удивил и обрадовал.

— Не рад? — посчитала нужным спросить я, когда дачник уселся на стул. — Тебя же предупреждали, что я приду.

Гена вскинул голову и, скорчив злую гримасу, заскрипел зубами. От каких-либо комментариев в мой адрес он воздержался — видно, успел распознать мстительную натуру.

— Эх, Геннадий, Геннадий, что ж ты так гостей встречаешь? Я, может быть, шла к тебе с самыми лучшими чувствами.

Гена что-то заворчал в ответ — наверно, не верил. И правильно делал.

— Я же предупреждала, чтобы ты никому обо мне даже не заикался. Предупреждала?

— Они тоже предупреждали, — буркнул Гена, глядя на меня исподлобья.

— А ты выболтал тем верзилам все, что знал обо мне, — не обращая внимания на его слова, продолжала я. — И плохо от этого стало, между прочим, не только мне, но и тебе.

— Они мне угрожали, — пожаловался Гена.

Я и не сомневалась в этом.

— Но теперь-то ты понимаешь, что тогда нужно было придержать язык за зубами?

Гена с охотой закивал, а я прошлась по комнате, затем остановилась напротив него и сурово заглянула в глаза.

Роль невинной жертвы, справедливо мстящей за свои страдания, всегда удавалась мне особенно хорошо и потому была моей любимой.

— Я прощу тебя, — вынесла я приговор. — Но только в том случае, если ты будешь мне помогать, а иначе…

Пистолет описал дугу и застыл у самого лба дачника.

— Да, буду, — запричитал Гена, вжимаясь в спинку стула, — буду, буду, буду… В чем угодно признаюсь, все расскажу. Все как было. Только не стреляй!

— Говоришь, все расскажешь? — с сомнением покачала я головой.

— Все, все, все.

— Ну, хорошо, — смилостивилась я, правда, тут же добавила: — Но если я заподозрю, что ты врешь… Догадываешься, что будет?

Гена был догадливым, и это позволило нам избежать длинных и нудных разговоров. Так что мне оставалось только пододвинуть стул, поудобней усесться на него и приготовиться выслушать чистосердечное признание о том, как он сдал меня бандитам.

— В общем, на следующий же день после твоего визита явились те люди…

— Какие те? — перебила я.

— Ну те, что пытались тебя похитить.

«Ага, значит, „шкафчики“. Так я и думала», — мысленно отметила я.

— Так вот, они выломали дверь, ворвались в дом и набросились на меня. — Гена даже всхлипнул. — Они начали выспрашивать у меня про то, что я видел и кому рассказал. Я не мог не признаться — они бы меня убили.

«И, между прочим, правильно бы сделали», — чуть было не ляпнула я, но промолчала.

— Так что я им все рассказал. И про человека, оставившего труп девушки в лесопосадках, и про ожерелье, и про твой визит. А сразу же после того, как я во всем признался, они сказали, что я должен буду поехать с ними и указать на тебя. Ну а о том, что было потом, ты знаешь.

— Знаю, — кивнула я.

Гена сидел напротив меня, наивно полагая, что на этом наша беседа подошла к концу. И это действительно было наивно, поскольку разговор только-только начинался.

Я мило улыбнулась, по примеру своего собеседника состроила ангельские глазки и самым что ни на есть елейным голосочком заговорила:

— А еще я знаю, что, кроме тех двоих похитителей, есть некто, кто всем этим руководит. И этот некто взял с тебя обещание доложить ему, как только я здесь появлюсь.